А кроме того, люди, восторгающиеся подобными пророчествами, не замечают оптического обмана. Сходные предсказания делались не только о России и Америке, но и о других, уж никак не «молодых», но могущественных державах. Так, например, «историческими» и «наследственными» врагами Франции, будто бы всегда стремившейся к мировому господству, были последовательно Англия, Испания, империя Габсбургов, опять Англия, затем Россия и наконец Германия. Все это старательно обосновывалось философами, иногда знаменитыми. Бумага терпела, она, бедная, все терпит.
О «рыцарстве» в войне. Было ли оно когда-либо'? Было, что, разумеется, нисколько не мешало зверствам. В пору войны между Францией и Габсбургской монархией в XVII веке имперский главнокомандующий, узнав о болезни французского главнокомандующего, велел своим пикетам беспрепятственно пропустить к своему противнику врача с лекарствами. В пору осады Севастополя союзные и русские генералы и адмиралы посылали друг другу подарки: дичь, сыр и т.д.
Последней в истории рыцарской войной была русско-турецкая 1877 года. Генерал Литвинов, воспитатель великих князей, бывший свидетель осады и падения Плевны, писал из царской ставки: «Если плевненские турки и сдадутся, то они все-таки просто герои и Осман-паша полубог». Когда турецкая попытка прорыва не удалась и раненый Осман был взят в плен, Александр Второй послал за ним экипаж. «Минут через двадцать, — пишет Литвинов, — разнесся слух, что Осман едет. Во двор въехать было нельзя. Его вытащили на руках из коляски и понесли по двору. Когда его увидели, все офицеры сняли шапки и закричали «браво». Османка прослезился. Государь разговаривал с ним через переводчика и был с ним милостив».
Наполеон тоже был рыцарем: во время кампании 1814 года посылал австрийским принцессам, родственницам Жены, какие-то бонбоньерки, медальоны. НО сам хохотал: говорил, что логически следовало бы убивать всех пленных. То же самое говорит в «Войне и мире» князь Андрей. Он не знал, что до него это сказал Наполеон, которого он так ненавидел.
О политике, литературе и «суде современников».
Никому
Отчет не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Безмолвно утопать
[1] в восторгах умиленья.
— Вот счастье! вот права...
Кто мог читать эти стихи без волнения, тому нечего делать в искусстве. А кто их читал с волнением, тому нечего делать в политике. Между властью и ливреей нет у Пушкина ничего, кроме запятой. Для того времени это все-таки было сильным преувеличением. Были, правда, еще и раньше люди, много опередившие свое время. В ночь государственного переворота, произведенного Елизаветой Петровной, посланный цесаревны разбудил фельдмаршала Лас-си. «К какой партии вы принадлежите?» — спросил посланный. Фельдмаршал протер глаза и ответил: «К ныне царствующей!»
