— Ой, чепуха всё это, — успокаивал подругу Виктор. — Ну, заболею, ну и что? Много людей болеет и вылечиваются. Она же не сказала, что я умру. Да и когда это ещё будет — на старости, а тогда практически все болеют.
Для восемнадцатилетних, по их понятиям, 50-летние люди — уже глубокие старики. Потому–то именно таким образом Виктор довольно искренне и успокаивал Любу.
— Ну, хорошо, болезнь — это одно, а то, что мы расстанемся — совсем другое.
— Да успокойся, Люба. С чего бы мы стали расставаться. Расстанемся, конечно, временно, в разные ведь институты будем поступать. Но мы же оба будем в Киеве, значит, снова будем вместе.
— Она, по–моему, не про такое расставание говорила. Она же сказала: «Никогда не будете вместе».
— Ой, не нужно переживать из–за всякой ерунды, — продолжал гнуть свою линию Виктор, но чувствовалось, что оптимизма у него поубавилось. — Ты что, не знаешь цыган. Они тебе такое нагадают! Наговорят кучу чепухи, лишь бы деньги содрать.
— Не знаю, Витя. Эта цыганка показалась мне доброй и порядочной.
— Да как эта категория людей может быть порядочной! — начал уже выходить из себя Самойлов. — Всё, Люба, забыли об этом гадании. Пошли на стадион, развеемся, повеселимся.
Но развеяться и успокоиться, не говоря уже о веселье, им так и не удалось. На стадионе не только Люба, но и сам Виктор и гуляли, и сидели грустные, и мало следили за ходом соревнований. Спустя какое–то время Люба произнесла:
— Витя, давай уйдём отсюда. Мне совсем не интересно.
Виктор, молча, поднялся, и они направились к выходу. Самойлову тоже совсем не хотелось ничего смотреть. Настроение было совершенно не подходящим.
— Куда мы пойдём, Люба?
— Никуда, я хочу домой.
Виктор даже не стал уговаривать подругу погулять ещё — ведь день в самом разгаре. Гулять ему почему–то тоже не хотелось, наоборот, впервые ему, как сейчас, наверное, и Любе, просто хотелось забиться куда–то в угол и побыть одному. Поэтому, даже провожая Любу домой, он был немногословным, его же подруга вообще молчала всю дорогу. Оба они были угнетены. Так хорошо начинавшийся день был безнадёжно испорчен. Не улучшило настроение влюблённой пары и длинное, как им показалось, одиночество каждого во время второй половины выходного дня.
Прошло пару дней, и Люба с Виктором немного отошли от неожиданно полученной моральной травмы. Они просто заставляли себя забыть о встрече с цыганкой, забыть как страшный кошмарный сон. В этом им очень помогала школа. Занятия, как и для взрослых работа, очень хорошо отвлекали от всего другого, направляли мысли учеников в нужное русло. Немного оживились и Люба с Виктором, тем более, что ничего за прошедшие пару недель не указывало на то, что предсказания цыганки могут сбыться. Любе в этом очень помогало отвлечься от плохих мыслей общение со своими подругами, девчонки более общительны в личных вопросах, нежели особи противоположного пола. Правда, Люба поделилась своими думами об ужасном предсказании цыганки только с Леной Панасенко. Та, как только могла, успокоила её и сказала, чтобы она выбросила глупые мысли из головы:
