— А как там остальные наши? Ну, я имею в виду других ребят и девчат из класса. В Киеве я ещё кое–кого периодически вижу, а вот домой наведываюсь не часто. И то на день–другой.
— Ты знаешь, я тоже мало кого видел за это время, кроме тех, кто в КПИ учится. Но у них всё в порядке. А по другим особой информации у меня нет.
— А как там Люба Великанова? Вы помирились?
— Любу я с прошлого года не видел, — хмуро и недовольно проинформировал Виктор собеседницу.
— Да ты что?! — изумилась тёзка Великановой. — За всё время вы так ни разу и не встречались? И не помирились?
Виктор угрюмо молчал, и Люба, немного помолчав, нерешительно добавила:
— Витя, я заранее прошу у тебя прощения, но не могу тебе этого не сказать — ты, действительно, дурак. И правильно тебя Люба так обругала. Ты только не обижайся.
— Да чего мне обижаться, — тоже, выдержав паузу, чуть слышно и горько произнёс Виктор. — Я и сам это понимаю. Но так уж, Люба, получилось. И что делать, я не знаю.
— Что делать, что делать… Мириться нужно. Тоже мне два упрямых идиота, которые никак не хотят первыми сделать шаг навстречу другому. Потеряешь такую девушку, Витя, всю жизнь потом будешь локти кусать.
Что Виктор мог ответить? Он только стоял, опустив голову, и хмуро, виновато молчал. Донченко, видя, что наступила тому на больную мозоль, перевела разговор на другую тему. Но далее разговор уже не клеился, побеседовав ещё пару минут, одноклассники расстались. Эта встреча, так вначале обрадовавшая Самойлова, завершилась для него весьма неприятно. И в этот день, да и в последующие, у него долго было гнетущее, подавленное настроение. Немного отошёл он и чуть успокоился только дня через три. Но вспоминал об этой встрече Виктор ещё долго. Способствовало улучшению настроения его пребывание на концерте Радмилы Караклаич и Джордже Марьяновича.
Оба югославских исполнителя большинство песен пели на русском языке, которым они неплохо владели, особенно Марьянович. Он очень часто приезжал в Советский Союз, он очень любил нашу страну. Киев ему безумно нравился — а кому и когда не нравилась такая зелёная и спокойная столица. Да и его жена Элли была по национальности русская, хрупкая блондинка с огромными зелёными глазами. Она до замужества работала переводчиком в группе Джордже, правда, с другим певцом, ведь сам он прекрасно знал русский. Советским людям он говорил: «В вашей стране я нашёл и жену и маму».
На концертах Джордже часто исполнял такие лирические песни как: «
