– Идем.
Озабоченно думая о чем-то своем Бренда на ходу, машинально поддергивала сползающее платье как бы даже забыв, что его просто нужно зашнуровать. Седрику безумно хотелось выяснить, что же, в конце то концов, ее так потрясло, придержав ее за руку повыше кисти, предложил:
– Подожди, я затяну.
Она послушно остановилась, подождала пока он приведет в порядок ее платье, затем молча отправилась дальше. Ночь была необыкновенно теплой и безветренной, на усыпанном звездами небе не было видно ни одного облака, тонкий аромат цветов, усиливающийся в это время суток, дурманил, пролетающие мимо ночные бабочки придавали всему окружающему какое-то необыкновенное волшебство. Возвращаться совершенно не хотелось, но уговаривать и спорить было не в его правилах, они шли рядом и напряженно молчали, проходя мимо заросшей аллеи, ясно расслышали доносившиеся из глубины зарослей характерные страстные стоны.
– Счастливчик – Подумал про себя Седрик, пытаясь сообразить, кто же там.
Не сговариваясь, прибавили шаг и быстро прошли мимо, уже на пороге он неожиданно резко схватил ее за руку, решительно развернув к себе, требовательно спросил:
– Может, все-таки объяснишь, что происходит?
– Я хочу, чтобы ты сам это понял, честно говоря, для этого и не надо слишком много думать.
Вырвав руку, девушка забежала внутрь, рыцарь задумчиво поднял голову к небу, он так старался разобраться в происходящем, что стал сам с собой разговаривать в слух:
– И что интересно я должен понять, что дама еще слишком мала, чтобы играть во взрослые игры?
Он усмехнулся у него были любовницы и помоложе не думает же она, что они всю оставшуюся жизнь, сидя рядом будут срывать цветочки и вместе наслаждаться их запахом. Мысль, что девушка ждет от него объяснений в любви, даже не пришла ему в голову, за последние годы он ни разу, и вскользь, не произносил это слово и как-то прекрасно обходился без него умело, заменяя менее возвышенными словами, более того его даже коробило, когда дамы в минуты страсти шептали ему о любви, он не мог говорить о том чего не испытывал. Он не чувствовал за собой никакой вины, ведь он же не собирался соблазнить и бросить ее, ясно, что вопрос о свадьбе уже решен, да и надо отдать ему должное, он никогда и ни кому ничего не обещал и даже особо не пытался обольщать, наоборот все дамы сами страстно желали его, и он просто привык к этому, воспринимая как должное.
Теперь же не мог понять, что именно сделал не так, да она юна и неопытна, но не настолько же, чтобы ее пугали поцелуи жениха. Протяжно вздохнув, вслух признался сам себе:
