Стук, вжик, стук, вжик, стук, вжик.
Я упала обратно на подушки, измученная, но все же довольная, что я в безопасности и тепле своей уютной кровати, на одеяле из гусиного пуха. Желудок заурчал, и я учуяла запах чего-то неимоверно вкусного внизу.
Ммм, Лучшая в Мире Лазанья.
Я спросонья потерла глаза, зевнула и заметила мягкое вечернее сияние сквозь белые занавески. Никакого шторма. Никакого дождя. Никаких грома и молний на острове, охваченном огнем. Лишь чистые хлопковые простыни и удобная подушка. Все шелковисто-мягкое и нежное.
Мои простыни. Моя кровать. Моя чудесная, восхитительная кроватка.
Эм, держи себя в руках.
Я мгновенно села, мысли пронеслись в голове со скоростью света. Все чувства обострились, и пульс подскочил до небес, а сердце забилось тысячу ударов в секунду и я…
Погодите-ка.
Я прижала ладонь к груди. Вот оно. Бьющееся сердце. Последовательные, чрезвычайно решительные резонирующие удары.
— БО. ЖЕ. МОЙ.
У меня билось сердце. У меня БЫЛО сердце. И оно БИЛОСЬ.
Прежде, чем я начала понимать что происходит, в коридоре раздался знакомый голос.
— Бри? Милая? Можешь разгрузить посудомоечную машину перед уходом, пожалуйста?
Я замерла.
Мама?
Я подскочила с кровати, по-прежнему одетая в сарафан. Распахнула дверь спальни и бросилась на ее голос. Все пахло и выглядело по-прежнему. Шарканье тапочек по колючему ковролину. Теплое сияние антикварной лампы, что бабушка с дедушкой подарили нам несколько лет назад. Разнокалиберные фоторамки на стене в коридоре. Джек на свое шестилетие, мне двенадцать. Мама и Папа во время медового месяца. Хамлоф совсем еще щенок. Те же скрипучие половицы, те же пушистые полотенца в ванной.
Все было на своих местах.
Я бросилась вниз по ступеням, как обычно перепрыгивая через две последние. На обеденном столе лилейники в отвратительной зеленой вазе, что я сделала в седьмом классе для мамы. Солнечные очки отца на столике у входной двери. Запах сирени и стирального порошка «Тайд»…лучшие во всем мире… окутали меня с ног до головы. Из колонок доносился голос Пола Саймона.
Сердца и Кости.
Мамина любимая.
Я услышала, как в кухонную дверь скребется Хамлоф, а вот он уже бежит ко мне через гостиную. Внезапно, он оказывается в моих объятиях, облизывая мое лицо, кажется, я сейчас умру от счастья.
— Хэммииииииии!
Он выл и гавкал так, словно меня очень долго не было дома, что, по сути, было правдой.
— Да что с ним такое? — в гостиную зашел Джек и плюхнулся на наш огромный диван с Нинтендо.
