И мы поехали в Грецию. Мы жили в гостинице, рядом с которой был удивительный женский монастырь. Он был, можно сказать, научным. Там работали женщины с обязательным знанием двух языков, у которых, как минимум, была одна докторская степень, а то и две, и в этом монастыре был определенный уклад жизни, который включал в себя труд физический и интеллектуальный. Так вот, Таня на все это посмотрела и сказала:
- А может, мне в монастырь уйти?
Меня от её слов чуть кондрашка не хватил. Я буквально взорвался и попытался ей объяснить разницу между монастырем интеллектуалов в северной Греции и русским ортодоксальным монастырем где-нибудь во Владимире, где ей надо будет унижаться и заискивать перед какой-нибудь матушкой, жить среди интриг, быть полностью зависимой.
- Разницу видишь? - спросил я её. - И если ты хочешь в такой монастырь, сначала получи образование и начни жить интеллектуальной жизнью, а не жизнью затворницы.
Признаться, этот момент в гостинице был для меня вторым ударом. Первый удар был тогда, когда она в состоянии истерики убежала в лес и там пряталась. Сейчас, конечно, об этом легко говорить, но тогда это был шок. Любимая женщина, прекрасные отношения, мы вместе уже много лет, и я собирался прожить с ней всю жизнь. У нас двое детей, дочь, которую мы вместе родили. Что я должен был думать, как я должен был всё это воспринимать и как я должен был жить?!
Квартиру мы буквально разделили. У меня была своя территория, у неё своя. Марина оставалась на её территории, но с ней я общался. Мы, можно сказать, ходили друг к другу в гости. А Татьяна жила в своей половине, которая со временем превратилась как бы в часовню, чему я, в общем-то, не препятствовал.
Хочу сказать, что об этом я позаботился сам. Она постоянно куда-то неслась, исчезала и появлялась, пристрастилась к чтению мистических книг. И я вдруг понял, что в таком состоянии Татьяна может легко попасть в руки сектантов -каких-нибудь проходимцев от религии. Тогда я пошёл к отцу Александру Борисову, который был учеником и другом Александра Меня. У него в церкви существовало направление «Евреи во Христе», привлекавшее многих. Мы встретились, я ему рассказал о сложившейся ситуации и попросил о помощи. Он спросил:
- Какая у тебя в итоге цель?
Я искренне ответил:
- Я просто хочу, чтобы ты вернул ей понятия христианских семейных ценностей, чтобы она поняла, что это не выбор между Христом и мною, как это у неё произошло, а это жизнь. Есть эта часть жизни и эта. Можно ли её убедить?
