Леонид Невзлин
Конечно, было обидно, когда мама и папа перестали со мной разговаривать. Они были против того, что я ушёл от Ани с Ирой. И ещё больше были против того, что я связал свою жизнь с Таней, у которой уже был ребёнок. Они были настолько против, что пытались мне запретить, помешать, всё это было мучительно. Я жил в бесконечном напряжении. И мы прекратили общение. Я думаю, что мы не общались почти год. В этом смысле я человек достаточно жёсткий. Когда доходит до какого-то предела, то у меня просто не хватает сил, и я прерываю отношения. Вычеркиваю - и всё. Собственно, мама такая же. И у меня это - по наследству. Только без нервов и слёз. Обрубил и всё. И до свидания. Я ведь с ними долго не общался.
В 83-м году я стал жить с Татьяной. У нас было взаимное чувство. Я ушёл из-за неё, но отношения у нас сложились не сразу. Татьяна старше меня на три года. Она рано вышла замуж, ей было восемнадцать или девятнадцать, когда она родила. Мальчик её подрос, и она начала у нас работать. Когда у нас возникла «любовь-морковь» и наши отношения стали близкими, она начала мучиться. Мучился и я. И мы решили: она уйдёт от мужа, я уйду от жены, и мы поженимся. Она ушла. Уходила очень тяжело. И это было понятно. Представьте себе, что она приходит к муж- взрослый сын 95 чине, который её любит, и заявляет, что она любит другого и уходит к нему вместе с ребёнком. Муж Татьяны был заведующим отделом Кунцевского райкома партии. Мужчина, так сказать, с прекрасной партийной перспективой, а тут, я извиняюсь, какой-то еврей, берёт и уводит жену с ребёнком. Можно сказать, топчет в буквальном смысле жизнь. Его всё это взорвало, и он для себя решил, что эта ситуация даёт ему моральное право не платить алименты. И он их не платил. Никогда. А я платил.
Вообще те годы, середина 80-х, лет пять-шесть моей жизни, и не только моей, были очень трудными. Можно сказать, тяжелейшими! Когда я ушёл от Ани, естественно, мне надо было 25% от дохода отдавать в счёт алиментов. Как и полагается. У меня маленький ребенок от первого брака, у Татьяны - маленький сын, потом появилась Марина. А ведь Татьяна никогда по-настоящему не зарабатывала. Она окончила курсы оператора ЭВМ. У неё была сменная работа и маленькая зарплата.
Тогда я был совсем молодым специалистом. Мой рост, в смысле продвижения по работе, был нормальным, но ограниченным. И понятно, почему. Как бы я ни старался, надо было обязательно где-то подрабатывать. Это было очень тяжело. Тем более, что мне хотелось подрабатывать по своей основной специальности. То есть, делать то, что умеешь делать. Работать, например, сверхурочно или по какому-либо договору. Такую работу найти было очень трудно. Если удавалось найти, то на месяц, не больше. А деньги были нужны. Приходилось брать ещё и физическую работу. Просто не было выхода. Иногда по ночам я ходил на овощную базу, чтобы принести хотя бы десятку. Что значит десятка - десять рублей? Это значит, за ночь надо разгрузить вагон картошки или яблок -неважно. В то время я пробовал разные вещи. Разгружал, например, с баржи в порту астраханские арбузы. Или вместе с товарищем работал ночью на мясокомбинате. Были какие-то места, какие-то деньги. Но это не деньги, по большому счёту. Это, что называется, на хлеб. Жили, ломая себя. Очень плохо жили. Тяжело.
