Буддийский пост продолжается в течение трех дождливых месяцев; от полнолуния в июле до полнолуния в октябре. Это те самые месяцы, в течение которых Будда удалялся в какой-нибудь монастырь и на некоторое время переставал путешествовать и учить. Обычай поста, пожалуй, даже старее, чем это предание: обычай этот так стар, что мы даже не знаем, когда он возник. Возникновение это потеряно в тумане седой древности. Но каково бы ни было начало его, он очень подходит и соответствует привычкам народа. (…)
При октябрьском полнолунии бывают большие праздники. Бывают и другие праздники: на новый год, в марте, затем церковные праздники. Но из всех этих праздников самый большой – это при окончании поста.
Где бы ни находились большие пагоды, народ стекается туда издалека на праздник. В Бирме много больших пагод. В Мандолее есть Араканская пагода. Была там также пагода Несравненная, которая сгорела. Есть также большие пагоды в Пегу, в Проме и во многих других местах. Но, кажется, величайшая из них это пагода Шведагона в Рангуне. Ее можно видеть очень издалека. Когда вы поднимаетесь по реке из открытого моря, то еще издалека вы видите перед собою большой огненный язык. Пагода стоит на небольшой конической горе, позади города Рангуна, около двух миль от верфей и пристаней оживленной реки. Гору наверху сровняли и сделали широкую площадку, на которую поднимаются по огромной лестнице, замыкающейся внизу воротами, украшенными драконами. Весь путь по лестнице покрыт крышей. И колонны и крыша разрисованы и раскрашены красной краскою. (…)
На вершине этой горы находится пагода – огромный массивный заостренный конус больше трехсот футов в вышину, кончающийся железным резным шпицом, который сверкает золотом и драгоценными камнями: вся пагода покрыта листьями чистого золота. Листья эти постоянно возобновляются благочестивыми жертвователями, которые приходят сюда молиться и приносят эти листики. И постоянно пагода возобновляется сверху до самого низу, где стерегут ее золотые драконы. Она представляет из себя самое удивительное зрелище: огромный золотой конус, как бы купающийся в золотом море – в чудесном солнечном свете. Он постоянно как будто бы дрожит и волнуется, как огонь, и все около этой площадки, граничащей ее со всех сторон, покрыто маленькими алтарями, представляющими из себя чудеса резной работы. Эти алтари имеют над собой конические крыши, возвышающиеся одна над другою, пока они не кончаются золотым шпицем, на котором повешены маленькие колокольчики. При дуновении ветра язычки колокольчиков шевелятся, и воздух наполняется музыкой, тихой и ясной, как серебристый звук струн арфы. (…)
