Панна Эльжбета | страница 2



Не успел гетман кончить последних слов, как на дороге показалась старая бричка, и в ней сидела грязная цыганка.

– Подай мне хоть грош, пригожий панич, – сказала она Огинскому, – и поданная мне милостыня возвратится к тебе с избытком.

– Не нужно мне этого, – сказал Огинский, подавая цыганке несколько золотых монет, – а вот лучше поворожи этой девушке.

Цыганка взяла маленькую руку Эльжбеты, и внимательно смотря на линии ладони, шептала что-то, а потом сказала громко:

– Ты будешь знатная госпожа!

– Видишь, я говорил правду, – шепнул Огинский девушке.

– Будешь жить в дворцах, ходить в шелку и золоте, за тобою будут ухаживать самые знатные паны.

Эльжбета задрожала от радости, но вздрогнул и Огинский, когда цыганка сказала громче прежнего:

– Мало этого – ты будешь женою короля!

Несмотря на своё прекрасное образование, на дух времени и даже на переписку с Вольтером, Огинский был суеверен; притом мысль о короне была в голове каждого магната, и как же было не думать о ней Огинскому, прямому потомку Рюрика, одному из сильнейших и богатейших вельмож и в Литве, и в Польше? Ему показалось, что, имея в руках своих судьбу будущей королевы, он сам может легче сделаться королём.

В тот же день вечером Эльжбета переехала в Наборово, имение Огинского; щедрый магнат окружил её неслыханною роскошью, толпы слуг и прислужниц, великолепно одетых, явились исполнять её малейшие прихоти. Учителя один за другим приходили развивать и обогащать природный ум молодой крестьянки, так неожиданно перешедшей от бедности и притеснений к богатству и роскоши.

Хотя в то время вельможи, подобные Огинскому, и были избалованы мелкими победами над женщинами высшего круга, тем не менее Огинский всем сердцем привязался к Эльжбете, и уже ходила молва, что быть может королевой ей и не бывать, но зато гетманшей будет непременно.

Последнее вероятно и сбылось бы, если бы о редкой красоте Эльжбеты не проведал задушевный друг Огинского, король Станислав Август, тоже страстный поклонник женщин, и чтоб убедиться во всём он приехал в Наборово.

– Правда ли, пан Михаил, – сказал король гетману, – что ты влюблён без ума?

– Быть может, ваше величество.

– И ещё в крестьянку?

– Красота женщины, государь, как говорит французская пословица, для неё важнее, чем родословная в четырнадцать дворянских поколений.

– Шалишь, шалишь, мой друг, – говорил ласково король. – Ты набрался бредней Вольтера и Руссо; но они хороши только в теории.

– Я убедился, ваше величество, что они в некоторых случаях так же хороши и на практике.