Нам не нужно было говорить и что-то выяснять. Но все-таки.
- Как давно?
- Полгода.
- Я ее знаю?
- Нет.
- Как далеко все зашло?
- Очень далеко.
- Сколько тебе нужно времени, чтобы решить?
Она рассеянно искала что-то глазами по разгромленной спальне. И молчала.
- Кира, сколько времени тебе надо?
- 24 дня.
Она всегда была непредсказуемой, и я не удивилась.
- Хорошо.
Я, молча смотрела, как она собирает нехитрые вещи, чтобы уйти думать к Мане, моей старой подруге. Это безопасное хорошее место - думала я. Она вернется, только нельзя давить на нее. Не может такого быть, чтобы она не вернулась. Небо перевернется вверх тормашками, если она не вернется.
Дверь закрылась, а дальше я плохо помню. Не знаю, может быть, я выла, или каталась по полу, или царапала лицо, или билась в истерике. Я не знаю. Я просто знаю, что я была как будто в карцере. Остались только животные инстинкты. Все остальное затмила какая-то густая, черная, страшная боль. Я не помню, чтобы я выходила, или что кто-то приходил ко мне. Но я что-то ела и пила. Наверное, все-таки Маня приходила с Кириными ключами.
Я не могла дышать, я держала себя за шею, чтобы дышать. Я не помню слез. Кажется, их не было. А может, их было слишком много? Я правда не помню.
Но дни я считала. Цифры стали моей молитвой, моим бредом.
На 24 день я позвонила. Перед этим я полдня смотрела на телефон, несколько раз набрала не того абонента. Потом решила, что раз сегодня праздник, нужно сделать праздник. Зажгла ее любимые мятные свечи, достала бутылку Вдовы Клико, взглянула в зеркало, ужаснувшись, как сильно я похудела. Набрала номер. "Абонент временно недоступен". И еще ровно 24 раза "Абонент временно недоступен".
Я набрала Маню.
- Где она?
- Мари, ты только не волнуйся.
- Где она, Мань. Просто скажи.
- Она на Майорке.
- Одна?
- Нет. И она просила тебе передать, это ее ответ.
Я просто положила телефон на стол, просто задула свечи, просто достала упаковку фенозепама, и просто высыпала таблетки в ладошку. Знаете, о чем я подумала? Что она будет винить себя до конца жизни.
Таблетки выбросила в унитаз, достала из бара бутылку текилы. Не знаю, сколько я выпила, Маня меня откачивала. Она качала и баюкала меня, как маленькую. Уговаривала, что я молода и прекрасна, и что у каждого своя судьба, и что мне очень повезло, и что все пройдет, и не будет больно. Манечка моя, наивная моя девочка, родная подруга, как ты не понимаешь, что я больше не живу?
Говорят, что нужно бороться за любовь. Да, я буду бороться.
