А вот что – потом? Ну, когда колонизируем? Расселимся. И нас станет много… Так много, что начнём друг другу мешать?
– Ну ты спроси-и-и-л… Если б я тебя не знала, могла бы подумать, что у тебя крыша едет… Что, техник, много свободного времени? Стали задумываться? Ну так я вам найду «занятие»!
Миранда и правда, нашла ему «занятие». Так что в ближайшие полчаса Мэлту стало не до вопросов. А потом – уже сил не было их задавать.
После «занятий» сон походил, скорее, на беспамятство.
Утром и после обеда Мэлт продолжал таскать двадцатикилограммовые связки к подъёмнику. Не забывая, впрочем, внимательно просматривать их содержимое там, где отдыхал. Однако ничего достойного интереса больше не попадалось: сплошь ведомости и накладные.
Теперь он отлично понимал, почему эти документы решено было «утилизировать». Не понимал он только одного: почему этого не сделали ещё двести лет назад: кому сейчас нужны все эти скрупулёзно собранные сведения о том, что и когда съели или одели, или вырастили, или использовали при строительстве?!
Но нашёл он и кое-что интересное. Вернее – не нашёл.
Недоставало документов за примерно тридцать лет – как он понял, период, когда и возник Конфликт, и Колония разделилась на две стороны. Их партия тогда заняла Южный Сектор города, противник – северный.
Новая полка с Документами как раз и начиналась с инвентаризационных описей: что и как досталось их части Колонии, и в каком состоянии.
Мэлту интересно было бы, конечно, почитать Протоколы Общих Собраний и другие сведения о поведении и Решениях Руководства до, и после этого самого Раскола: что оно предпринимало, чтобы выжить, и выработать какую-то тактику против врага. Однако такие Протоколы если где и хранятся, то – вряд ли здесь. И, скорее всего, засекречены.
А у него снова пошли Ведомости да Акты списания.
Спина к концу рабочей смены болела… Точно так же. Видать, виноваты Мирандины внеплановые «занятия»…
Во время следующего обеда, рассматривая серые, добросовестно жующие лица с застывшим раз и навсегда «нейтрально-доброжелательным выражением», проявлявшимся в том, что уголки губ приподняты на предписываемые пять миллиметров, и рефлекторным усилием мышц лица зафиксированы навек, словно так их вытесал некий древний каменотёс, и бритые мужские, и коротко стриженные женские затылки, Мэлт прикинул: можно расспросить Анджея, переклассифицированного к ним, в обслуживающий персонал.
Этот украшенный боевыми шрамами ветеран как раз и занимается сейчас Бухгалтерией. Поскольку после пули, перебившей нерв, его правая нога превратилась в беспомощный придаток к ещё крепкому поджарому телу, которое теперь передвигается только с помощью костылей.
