Я осекся, чувствуя себя так, будто меня пнули под дых.
Кто тебе рассказал? Тебе Цветик нажаловалась?
Девяносто лет ума нет, отреагировала жена. На кой мне сдались твои цветики-кошечки-рыбки. Сам разбирайся со своим зоопарком.
Жена подняла ладонь, явно вознамерившись смахнуть экран и прервать наш разговор.
Постой-постой, Юленька! возопил я. Не бросай меня так! Ты же видишь, в каком я состоянии!
А ты, когда меня бросал, много думал о моем состоянии? сварливо переспросила жена. Когда по бабам своим шастал, много ты обо мне думал?
Я ничего не помню, Юля, пойми же ты!
Очень удобно устроился, парировала жена. Как по бабам шастать так он в здравом уме и твердой памяти. А как память отшибло так Юля ему сразу понадобилась. Ты паразит, понял? Кровосос. Всю душу из меня высосал. Видеть тебя больше не могу.
Ну прости, прости, залопотал я, донельзя огорченный. Если я в чем-то перед тобой виноват, я готов это признать и покаяться. Просто я ничего не помню. Как наш Андрюшка? Как наш сладкий канапапундель?
Наш сладкий канапапундель заведует университетской кафедрой, отозвалась жена. Под его руководством сейчас три докторские диссертации пишутся. Защита пройдет поедет с внуками загорать на Аляску.
Загорать? На Аляску? Ладно, не суть. Он знает, где я?
Понятия не имею. Вы же с ним двадцать лет как не разговариваете.
Двадцать лет!!! заорал я. Как так?!!
Себя спрашивай. Ты же ему на дверь тогда указал. Вот и пожинай плоды.
Юля, подожди Это все чертовски неправильно. Я ничего не помню. Я я должен сообщить тебе очень плохую весть, порывшись в рукаве, я нашел последний, самый действенный аргумент: Юля, я скоро помру.
Юля вздохнула, приподняв брови, и ничего не ответила.
Последний раз я плакал в далеком детстве и забыл, как это делается. Но где-то за броней лицевых костей вдруг засвербело так сильно, что я понял: еще немного, и я разрыдаюсь.
Ты не можешь быть такой жестокой! взмолился я. Мне очень нужна твоя поддержка. Мне сейчас даже обратиться не к кому, понимаешь? Что мне сейчас делать, посоветуй!
Составь завещание, ответила жена и махнула рукой, дав отбой связи.
***
Не знаю, сколько времени прошло, пока я сидел на больничной койке, раскачиваясь в кататоническом ступоре и раз за разом прокручивая про себя разговор с Юлей. Мне показалось, часы, но, быть может, это были только минуты. Надевать сорванный в досаде браслет, чтобы бросить взгляд на хронометр, мне не хотелось. Впрочем, за фальшивым окном уже сгустились сумерки, и оставалось надеяться, что виртуальная действительность на стенном экране синхронизирована с реальным временем.
