Этот кипучий праздник жизни омрачала скорбная фигура цыганки, сидевшей на грязной подстилке под карнизом здания у самого парадного входа. Она держала на руках безмятежно спящего кучерявого мальчонку быть может трех-четырех лет отроду. А рядышком с ней тихо примостилась печальная девчушка, не старше шести лет, с невероятно огромными заплаканными глазищами. Старая цыганка отрешенно покачивалась взад-вперед, что-то заунывно и тягуче напевая. Перед ней на засаленном полосатом коврике лежала небольшая горка мелких медных монет. Иногда из людского потока появлялась щедрая рука, и очередная монета падала на широкий подол юбки нищенки. А иногда и хрустящая банкнота, словно осенний желтый лист, плавно опадала на тускло мерцающую кучку разменной мелочи. Крупные монеты и купюры цыганка ловкими, незаметными движениями смахивала с подстилки, и они исчезали в недрах бесчисленных складок ее необъятной юбки.
Поток посетителей, врываясь в двери торгового центра, мгновенно разбивался на множество мелких ручейков. Одни покупатели устремлялись по эскалаторам вверх, другие – вниз, а иные растекались по многочисленным ложам обширного нулевого уровня. (Прим. Loja – магазин. порт.) Я невольно вспомнил кадры из старого культового советского кинофильма «Ленин в Октябре». Зрелище, наблюдаемое мной, разительно напоминало штурм Зимнего дворца, только без гулких выстрелов и отчаянных криков оголтелых революционеров «Ура!» Люди с таким энтузиазмом, азартом и остервенением тратили деньги, будто завтра непременно наступит Всемирный потоп или грянет жесткая конфискационная денежная реформа. И все многолетние сбережения и накопления порядочных португальских обывателей в мгновение ока обратятся в пыль, прах и тлен. Хотя, по всей вероятности, причина такого ажиотажного потребительского спроса была вполне тривиальной. С первого января Португалия, как и большинство стран Объединенной Европы, переходила на наличное евро. (Прим. Действие происходит в конце декабря 2001 г.)
После получасового блуждания по переполненным ложам и бутикам, я понял, что чувствовал крестьянский депутат съезда большевиков, заблудившийся в лабиринтах многолюдного Смольного института. Голова попросту раскалывалась, невыносимо гудела и, в буквальном смысле избитого выражения, шла кругом. Лица и силуэты покупателей стали заметно расплываться и терять привычные формы, размеры и очертания. Знак WC со стрелкой влево возник, словно спасательный круг перед обессиленным пловцом, утопающем в беснующемся и кипящем людском море.
