Полуденные песни тритонов[книга меморуингов] | страница 3

Чтобы совсем уж покончить с прошедшем временем, надо добавить, что именно из–за него мир, в котором ты живешь, похож на шахматную доску с опустевшими клетками. Когда–то давно, когда партия еще только начиналась, все ряды фигур были полны, и черные, и белые. А сейчас на доске зияют дыры, смешное такое наблюдение, вот только с этим ничего нельзя поделать — фигур все меньше, свободных квадратиков больше, у каждой из клеточек есть свое имя, но чем дольше эта клеточка пустует, тем становится все иллюзорней, пока окончательно не превращается во все тот же временный файл, который пора удалять с помощью клавиши delete, чтобы записать на его место файл из другого времени, будущего, вот только ты делаешь все это в каком–то странном и таком же зыбком настоящем, в котором пребывают твои сегодняшние мозг и тело…

Одно твое тело — из прошлого.

Другое — вот оно, живущее сейчас.

И третье, о котором порою не хочется думать, хотя никто не знает, что ты будешь думать о нем, когда будущее превратится в настоящее, а настоящее уподобится меморуингам.

Вот поэтому–то я и боюсь писать эту книгу.

Потому что настоящие меморуинги есть ни что иное, как те куски твоей жизни, которые ты до сих пор проживаешь, но где–то там, глубоко внутри себя.

И если есть смысл хоть о чем–то вспоминать, то только об этом, как бы порою мучительно и неприятно это ни было.

Хотя чего на самом деле во всем этом мучительного и неприятного — пока не знаю.

Действительно, какая–то крысиная шизофрения, попытка собрать давно распавшиеся нити и связать хоть в какое–то подобие пережитого, вот только опираясь совсем на другие события достаточно хорошо известной тебе жизни.

Скажем так: не что происходило с тобой, а что сделало тебя таким.

Ловля воспоминаний по рецепту мистера Шекли.

Берешь ассоциацию и распутываешь сотканные из нее нити.

Ловишь тени, таскающиеся рядом с тобой по твоему же городу.

Заходишь в места, которых давно уже нет.

Любишь женщин, которых годами никто не любит.

Говоришь с друзьями, от которых не осталось и следа.

Перечитываешь книги, которые не открываешь десятилетиями.

Да и сам только начинаешь делать то, что давно уже сделал и даже забыл — как и когда это было.

Я живу непонятно в какой стране…

Город мой для меня не имеет большого значения….

Он лишен даже имени, хотя имя, конечно, есть…

Смысл в ином: я отчетливо помню, как некогда по весне начинали петь свои брачные песни тритоны.

Эти песни не слышны, хотя у тритонов есть рты…