Он презирал эти манекены до того, что не давал себе труда разнообразить их имена, – но не осмеливался писать пьесы без них, он, – осмеливавшийся осмеивать Тартюфа перед Тартюфами!
Так велика власть предрассудка на сцене.
Ни один закон, ни один режим, не держался так прочно, как «закон о трех единствах[19]: времени, места и действия». И потребовались усилия гениальных людей, чтоб разрушить старый, нелепый закон, ставший предрассудком.
На сцену каждое «новшество» проникает с большим трудом.
Даже в мелочах.
Сказано, на сцене должно быть три стены, – и целые десятилетия все играли в каких-то «комнатах-фонарях», с окнами кругом.
И никто не рисковал посягнуть на эту нелепость. Только за последнее время стали делать декорации более похожими на комнаты, с окнами с одной стороны. Да и то с какой робостью вводилось это новшество!
В смысле живучести предрассудков, – драматическое искусство – самое отсталое из искусств.
Мы вступаем в «Пушкинский год» [20], – и хотелось бы, чтоб хоть в этот знаменательный год был разрушен предрассудок, благодаря которому держатся под спудом драматические произведения Пушкина:
– Пушкин не для сцены!
Как одесситу, мне бы хотелось, – чтоб инициатива разрушения этого предрассудка исходила от Одессы.
Одесское городское самоуправление теперь занято вопросом о чествовании памяти Пушкина. Предполагается с этой целью объединить все «культурные элементы» города.
Может быть, случится даже такое чудо, что даже культурные элементы «объединятся». Уж очень магическое это слово:
– Пушкин.
Но и тогда чествование дальше трафарета не пойдет: акт, чтения, туманные картины.
Между тем, воскресить Пушкина-драматурга – это огромная заслуга перед всею Россией.
Тут «лихо дело начать».
Год тому назад кому пришло бы в голову ставить «Царя Федора Иоанновича». «Царь Борис», «Смерть Иоанна Грозного» – о постановке этих частей трилогии хлопотали, – а о «Федоре Иоанновиче» даже никто и не хлопотал: эта часть толстовской трилогии признавалась «несценичной», и роль царя Феодора, роль «святая», никого к себе не привлекала:
– Что из нее можно сделать? Что там играть?
А стоило театру петербургского Литературно-артистического кружка добиться разрешения поставить эту трагедию[21], стоило ее хорошо сыграть, – как предрассудок пал.
Артистический мир увидел, что публика идет на эту трагедию, да как еще идет.
И какой теперь театр не мечтает о постановке этой трагедии, которая считалась несценичной, какой молодой артист не мечтает о роли «Феодора»!
