Капитан Фостер смотрел, как Тайнис одевается ― спокойно, деловито, внимательно следя за собой в большом зеркале, ― и в груди его медленно закипала глухая злоба. Он живо представил себе, как через несколько часов эта женщина и её гнусный, похожий на недоразвитого слизняка, приятель покинут орбиту планеты.
— Всё в порядке, милый? ― вежливо улыбнулась ему Тайнис.
— Угу, ― буркнул капитан Фостер, стараясь не смотреть в её приторно-внимательные равнодушные глаза.
— Ну и хорошо, ― ровным голосом ответила Тайнис, снова поворачиваясь к зеркалу.
Противно, когда понимаешь, что тебя просто используют, подумал капитан Фостер. Хотя... тут ещё вопрос, конечно, кто кого использовал... да нет, не вопрос, возразил он себе. Не вопрос. Она ― меня. Она...
— Ты идёшь? ― поинтересовалась Тайнис, и в голосе её звучало почти нескрываемое удивление.
— Иду, иду, ― буркнул капитан Фостер и потянулся за курткой.
В коридоре взгляд его споткнулся о нервно мнущуюся возле стены фигуру тайнисового дружка. Тот заискивающе улыбнулся капитану и несколько раз мелко кивнул, не сводя с него своих водянистых глаз. Капитану Фостеру вдруг очень захотелось врезать этому слизняку по морде. Но он тут же подумал, что слизняк подобного обращения не переживёт ― не под такое обращение был он заточен, совсем не под такое. Его надлежало холить и лелеять, сдувать с него пылинки, кормить, укладывать вовремя спать, защищать от опасностей, рассказывать ему сказочки, отдаваться ради него офицерам...
Капитан Фостер попытался вспомнить, какой была Тайнис несколько минут назад ― её руки, тело, дыхание, взгляд, ― но у него ничего не вышло. Он вдруг вспомнил, как она в пылу страсти по ошибке назвала его не Эрнандо, а Турис. И вместо красивой и элегантной женщины капитан вдруг представил себе трибунал. И насмешливо-презрительную улыбку Тайнис, медленно растворяющуюся в пустоте межзвёздного пространства.
— Мы идём? ― нетерпеливое недоумение в голосе Тайнис приобрело стальные нотки.
— Пошли, ― мрачно ответил капитан Фостер и зашагал по коридору.
В отеле было пусто, если не считать двоих часовых, стоявших возле лифта. Один из них ― Фостер его хорошо знал, рядовой Томас Баклер, подразделение капитана Алексея Турбанова, ― встретившись взглядом с капитаном Фостером, усмехнулся и Эрнандо без особого труда разглядел в его глазах презрение.
— Вас что-то развеселило, солдат?! ― рявкнул капитан Фостер.
То есть, он хотел рявкнуть, но как-то так получилось, что Фостер всего лишь повысил голос. Рявкнуть ― это когда стоящий перед тобой солдат бледнеет и понимает, что натворил что-то неподобающее. А повысить голос ― это можно просто так, это ничего не значит. Однако, рядовой Томас Баклер, очевидно, идя навстречу поганому настроению капитана Фостера, повёл себя так, словно тот на него действительно рявкнул. Он, как советует солдатский устав, побледнел, вытянулся, щёлкнул каблуками и отрапортовал:
