– Телят я не покупаю: а что этот стоит?
– Что уж дашь… – говорили ему.
– Маловат больно…
– Ты что ж дашь, значит? Нам вот на подушное…
– Трехрублевый, пожалуй…
– Ермил Андроныч! Этому телку уж год…
– Что там! пустой теленок! – сказал курятник. – Ты послушай меня, ты знаешь, почем ноне скотина?
– Почем?
– Поди спроси на базаре! Ну, вы что?
– Ермил Андроныч! у меня есть свинья.
– Небойсь дорога? – спросил мещанин. – Ты понимаешь человека благородного? Вот как от души, сейчас помереть: неужели ты думаешь, что я нуждаюсь в свинье? Что я такое? Наше ремесло куры? Ладно! веди свинью…
– Ермил Андроныч! не хочешь ли, у меня кобыла есть?
– Постой, – сказал курятник, – ты сообрази: что я, цыган, что ли? Неужели, промышляя курами, я должен нацеплять к своему возу целый табун лошадей?
Вскоре завизжали свиньи, и курятник купил всё. Севши на воз, он сказал:
– Так-то, братцы!
А некоторые из мужиков говорили между собой:
– Куда ж податься-то!..
Я уезжаю… Прощай, деревня!.. Лежи больной… вся надежда на твой организм…
– Прощайте, добрые люди! – сказал я хозяину и его семье.
– Что же ты, родимый, уезжаешь от нас? – заговорила семья.
– Да! живите себе…
– Верно, служба тебя требует?
– Нет, у меня службы нет… Я буду без дела…
Я стоял у притолоки и хотел что-то сказать, но только выговорил:
– Прощайте!
– Прощай, кормилец!
Дорогой пошел дождь; я едва доехал до станции. Я сидел у окна и смотрел вдаль.
На горе стояла мокнувшая деревенька, словно заливавшаяся слезами…
1862
