Будучи средним планом (с весьма сложным «рельефом» и разветвлённым «контуром»), она разъединяет и одновременно соединяет планы крайние. В силу этого душа является воспитанницей каждого из них. И как всякий воспитанник двух учителей испытывает внутреннее влечение к ним в разной степени, так и душа человеческая тяготеет к граничным планам триады неодинаково.
В человеке одновременно живут, но не могут одновременно проявиться взаимоисключающие друг друга качества «чёрные» и качества «белые». Они порождены противостоящими по своей сущности ипостасями триады. Поэтому здесь не может быть ни мира, ни даже короткого примирения «на основе взаимных уступок», т.к. последние просто исключены. При таких резких и глубоких расхождениях сторон во взглядах несколько смягчить (не примирить!) остроту взаимного неприятия может только сильный, объективный посредник. Но наш «душевный» посредник, к сожалению, объективностью не отличается. Примыкая заведомо к одному из планов, душа усиливает его и тем самым ослабляет план противостоящий. Компромисс же сильного со слабым по природе своей невозможен. Здесь может быть только подавление, т.е. абсолютный вариант решения конфликтной ситуации.
Как часто мы, вопреки логике (голосу рассудка), оправдываем свои действия только тем, что к чему-то или к кому-то «лежит (или не лежит) душа».
***
Внешне решение нашей души выглядит как решение, принятое самим человеком и реализованное им в поступке. Что же при этом взяло верх: эгоизм или жертвенность, низкий инстинкт или высокая порядочность, страх ответственности или чувство ответственности? Всё зависит, как уже говорилось, от внутреннего голоса, переходящего порой в «крик души».
Чаще всего в этом крике слышатся терзания души, разрывающейся между духом и телом – антиподами в человеческой триаде.
В христианской традиции плоть укрощается во имя торжества духа. Апостол Павел с присущей ему категоричностью утверждает в Рим. 8, 8–13: «…Живущие по плоти Богу угодить не могут». И далее: «…если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете».
Уже на стадии усвоения исходной информации (например, при встрече с дилеммой, от решения которой, увы, не уйти) сказывается привязка души к одному из планов триады. Конечно, неизбежное «быть или не быть?» будет мучительным по-разному для разных людей в одной и той же ситуации: для одних – долгие терзания, для других – почти мгновенное решение.
Первые, пытаясь найти решение типа «и волки сыты и овцы целы», безнадёжно и мучительно ищут компромисса с собой. Душа, подверженная соизмеримому влиянию обоих граничных планов, не имея чёткого ориентира в триаде (стабильной шкалы жизненных ценностей), мечется от одного плана к другому и, наконец, робко пристаёт к более сильному.
