______________
* Так матросы называют статских. (Прим. автора.)
- Совсем глупый мой адмирал, - часто думал вслух Егоров и искренне жалел своего адмирала.
Вообще и адмиральша и вся прислуга были в глазах Егорова одной шайкой, обманывавшей и обкрадывавшей адмирала. Все они были одни люди, а он с адмиралом - другие, ничего не имеющие с теми общего. Ах, если б адмирал прогнал их всех вместе с женой, а то доведут они его до беды!
Однако Егоров никогда не заикался об этом адмиралу. У самого глаза, мол, есть, а кляузы заводить он не намерен.
И Егоров, зная, что и адмиральша далеко не расположена к нему и сейчас бы прогнала его из дому, если б не адмирал, - старался не показываться ей на глаза и при редких встречах держал себя с угрюмой почтительностью знающего дисциплину матроса. А в отношениях с прислугой напускал на себя суровость, избегал с ней разговаривать и водил дружбу только с кучером. Его одного он удостаивал своими воспоминаниями о дальних плаваниях и рассказами о разных диковинах вроде "акул-рыбы" или черномазых людей, которые всякую пакость жрут и ходят как мать родила, и у приятеля своего в кучерской протрезвлялся, когда, случалось, приходил домой пьяный и не желал идти к себе в маленькую комнатку, находившуюся вблизи спальни адмирала.
В свою очередь и Егоров пользовался среди прислуги репутацией "грубого и необразованного матроса", с которым не стоит и связываться - облает. За обедом на кухне его дарили ироническими усмешками, на которые Егоров не обращал обыкновенно ни малейшего внимания. И в редких только случаях, если франтоватый лакей, в угоду горничной, задевал Егорова, он совершенно спокойно выпаливал такое морское ругательство, что деликатная горничная и дебелая "кухарка за повара", жившая, как утверждала, только у генералов, в страхе взвизгивали и убегали из кухни.
III
Предвкушая удовольствие получить на светло Христово воскресение от адмирала обычные пять рублей и по этому случаю "взять все рифы", то есть напиться вдребезги в компании с кумом, мастеровым из адмиралтейства, Егоров накануне под вечер сидел в своей крошечной, чисто прибранной комнатке, где у образа теплилась лампадка, и исправлял кое-какие погрешности своего праздничного туалета, в котором он собирался честь честью идти к заутрене, как в двери раздался стук.
- Что надо? Входи.
- Барыня вас требует! - объявил молодой лакей.
- А где твоя барыня?
- В столовой, и ваш барин там! - подчеркнул лакей.
