Бармен быстро наливает вермут в стакан, разбавляет апельсиновым соком, кладет несколько кубиков льда и подает мужчине. Тот маленькими глотками пригубляет мартини и закрывает глаза в неописуемом блаженстве.
— Может подать маслин? — предлагает бармен.
— Не откажусь, — отвечает мужчина.
— С косточкой или без?
— Без косточки, отборных.
Бармен ненадолго исчезает и после отсутствия подает на тарелочке шесть крупных маслин. Мужчина отправляет две сразу в рот, пережевывает их и держит во рту, еще пригубливает мартини:
— Отличные маслины, — говорит он.
— Другого не держим, — гордо отвечает бармен.
— Такие же мы ели в Испании, когда в прошлом году летали туда с семьей. Это были две чудеснейшие недели. Я впервые за шесть лет смог получить отпуск летом, в июле и решил отвезти свою семью в Испанию — Малага, Мадрид, Толедо, Барселона, Мальорка. Мои дети были очарованы Канарскими островами. Андрей даже сказал, что хочет в будущем заняться гостиничным бизнесом — сейчас он заканчивает школу, учится так себе, нельзя назвать ни хорошистом, ни двоечником, но он умный, целеустремленный. Когда я смотрю ему в глаза, то вижу ту самую искорку, бесценную искорку, именуемую цель. Именно это — главное достоинство моего младшего, — мужчина мечтательно смотрел на свет сквозь стакан мартини, — как божественно искрится лед в этом напитке…А я ведь готов броситься в бездну и плыть против течения.
— Каждый имеет право выбирать, — вдруг неожиданно холодно произнес бармен.
— Может быть, приятель ты и прав, может быть. Но если подумать, то странно, не правда ли?
— Что странного? — удивился бармен.
— Странно то, что я выбираю, но ощущение такое, будто этим выбором я убиваю кого–то, режу по живому, режу без ножа.
— В этом и состоит суть проблемы — ты делаешь выбор оглядываясь назад, позволяешь семье уже заочно шантажировать тебя, но таким образом ты шантажируешь сам себя — ты уверен в том, что делая выбор совершаешь убийство, но это просто твой собственный эгоизм борется с тобой — ведь твоему внутреннему эго куда выгоднее считать себя центром семьи, ее осью, без которой она, т. е семья рухнет.
— А разве это не так.
— Так кажется тебе, точнее твоему эго. Твоему самолюбивому эго.
— Может быть ты и прав, — отвечает мужчина и залпом допивает мартини, закусывая маслинами, — еще один стакан и все. Кажется еще немного и я осмелею до такой степени, чтобы пойти домой и во всем им признаться.
— Так то лучше, — улыбнулся бармен.
