— Так поделись, дед!
Валентин поднял глаза: двое ухмыляющихся парней с бутылками, из которых они по очереди отхлебывают пиво. Парней явно заинтересовали мысли Валентина, незаметно перекочевавшие в речь.
— Поделись, а? Бедным студентам не хватает на пиво!
Валентин нащупал в кармане нож и оглянулся по сторонам. Через пару скамеек обнимались влюбленные — их здесь, в парковой аллее, под сводами протягивающих друг другу кроны каштанов, и днем–то не разглядеть, а уж в сумерках…
— Ладно, дед, жируй! — сказал парень — тот, что до этого молчал, и потянул за собой приятеля.
— Капиталист! — гаркнул на Валентина второй, и оба, заржав и шатаясь, направились в сторону обнимающейся пары.
Валентин поднялся и быстро пошел в противоположную сторону. Покидая каштановую аллею, он вдруг понял, что может ответить на вопрос, с сотворения мира мучающий всех несчастливых людей. Вопрос был следующим: «почему я такой неудачник?». Ответ — именно ответ, а не вариант ответа — теперь знал Валентин, и ответ был таким: «потому что всегда не успеваешь». Самую малость, но опаздываешь.
О чем теперь говорить с директором — о каком таком новом проценте, после того как Рубец опередил — да–да, на самую малость?
Да и решился бы Валентин? Посмел бы?
Неудачник! Самый, что ни на есть, мать вашу!
«Ха–ха–ха! Руки вверх, ваша песенка спета!», торжествовал шпион из мультфильма о капитане Врунгеле. Как–то пролежав два часа перед телевизором, Валентин вдоволь нахохотался над чудным мультиком и недоумевал — как это не приходилось видеть его раньше. Должно быть, сидел, успокаивал себя он.
«Да вот же она!», хотелось Валентину, подчинившись мультяшному герою, вскинуть правую руку вверх — так, чтобы все убедились: его оружие в полной готовности. Но теперь он спешил по парковой аллее, не обращая внимания на каштановый свод над головой и ровный — большая редкость для Кишинева — асфальт под ногами.
«Надо ускорить», не выходило у Валентина из головы, и ему привиделась рука — тоже правая, но чужая, которую он сразу возненавидел.
Рука не была морщинистой и безволосой, со вздувшимися, как у Валентина, венами. Это была другая рука — мохнатая, молодая и мускулистая, стремительная как кобра и точная как копье.
Рука нагло копалась в дамских сумочках вместо руки Валентина.
***
