И я не знал, как мне начать. Вдруг меня осенила мысль, воспоминание. Но, сильно волнуясь, я смог только закричать одно:
— Анания!
Судья внимательно посмотрел на меня и сказал:
— Успокойтесь и объяснитесь.
Я сладил с волнением и стал говорить.
Мое первое слово будет к тем, кого здесь нет в этом зале. Но они, жертвы опыта, начатого Лениным, там, за стенами; и оттуда они видят и слышат. Я обращаюсь к тем из них, кто горделиво почитали себя христианами. Из них многие читали книгу, озаглавленную "Деяния Апостольские". В ней среди другого повествуется, как община первых христиан хотела устроить жизнь согласно учению Христа. И состоялось решение, что у верующих в него будет все общее. И вот каждый, приходя к апостолам, заявил обо всем, что у него есть. И среди других пришел некто Анания со своей женой. И они не показали всего, что у них было. Они утаили часть своего имущества. И когда ложные показания были произнесены, апостол Петр сказал:
— Анания, ты солгал не людям, а Богу!
И тотчас же Анания со своей женой пали мертвыми к ногам апостола.
Таким образом первая же попытка устроения коммунизма омрачилась смертной казнью. И апостол Петр, лично знавший Иисуса Христа и кротость его; тот самый Петр-Симон, к которому были сказаны слова "взявший меч от меча и погибнет", когда Петр хотел оружием защищать своего учителя, этот самый Петр заблудился еще раз. Он признал казнь Анания оправданной, приписав ее Духу Святому.
Это заблуждение, эта ошибка апостола Петра имела роковые последствия. Вдохновляясь этим примером, позднейшие христиане, не дожидаясь вмешательства св. Духа, сами, своими человеческими руками сжигали на кострах святой инквизиции и казнили другими способами множество людей, которых они так или иначе признавали виновными против Бога. "Для вящей славы Божьей" это делалось и этим оправдывалось.
Если так заблудились святой апостол Петр и тысячи и миллионы людей после него, истребляя друг друга с именем Христа на устах, то при свете этих страшных факелов истории иную оценку должны получить деяния Ленина. Мы должны взглянуть на них спокойными глазами людей помнящих: помнящих печальное прошлое всех времен и народов.
Эта кровь и эти слезы, что положены на чашу обвинения, вопиют к небу. Но если положить на чашу защиты все, что было до Ленина, то деяния его покажутся легкими в сравнении с той кровью и теми слезами, которые пролили наши предки и наши современники во имя сомнительной односторонней правды, которую они, однако, считали непререкаемой истиной.
