Так что теперь, Макс, ты понимаешь, что важна не сама энергия, не сами силы, а то, как ими распорядится тот, кому они предоставлены? И все, абсолютно все, зависит от внутреннего мира, внутренней системы ценностей человека.
— Да, ты действительно прав, Виталий, — отозвалась Лира. — Возможно, именно поэтому мы оказались в таком положении, то есть вся наша цивилизация оказалась под водой, и мы еле–еле выживали все это время. Похоже, что тот, кто использовал, доступные ему силы, был недостаточно ответственен и не до конца понимал, чем может обернуться такое их применение.
Когда Лира произносила последние слова, я заметил, как печально взглянул на меня Макс. Он то уж точно знал, кто это был за человек, применивший доступные ему силы таким образом. Мне это было так же известно. Хотя Макс, возможно, об этом факте и не догадывался, глядя на меня. Это был отец Лиры, последний правитель Атлантиды — Тан, а так же еще часть людей, входивших тогда в совет старейшин. К сожалению, он, так же как и некоторые другие правители города, жившие до него, поддался искушению и использовал, доступные ему энергии с целью нанесения вреда, то есть в качестве оружия. Увы, где бы это не происходило, это всегда печально. Будь то наш мир или Атлантида.
— Да, но ты–то как об этом узнал? — встрепенулась Лира. — Ты что тоже умеешь читать плиты, и также понимаешь наш язык, как и Макс?
— Точно. С недавних пор я тоже стал понимать, что написано на плитах. Но со мной это происходит немного другим способом, нежели с ним. — и я взглядом указал на Макса Ньютона.
— То есть как это другим способом? — не понял меня Макс. — Так ты понимаешь, что там написано или нет?
— Я объясню, сейчас все объясню, не волнуйся. — пытался успокоить я Макса. — Помните, когда вы заметили, что мне якобы стало плохо. Я тогда еще осколок плиты в руке держал, а потом его выронил? Сказал, что у меня перед глазами были звездочки, словно меня огрели чем–то по голове.
— Да, было такое, помню, — заговорила Лира Сатта, все еще не скрывая удивления, — ну, и какое это имеет отношение к тому, что ты стал понимать то, что записано на плитах?
— Сейчас, сейчас, не торопитесь, — я притормозил немного их рвение.
— Так вот, потом я отошел к целым плитам и стал их рассматривать, ощупывая ту, что была наверху. Находясь там, я еще раз испытал такое же состояние, только это уже были не звезды, а последовала вспышка. После, я понял, что было записано на плите, хотя и не знал, как читаются на ней знаки. Просто сразу понял, и все. Будто мне в голову вложили сразу всю информацию с плиты, в одно мгновение. Я ее уже знал, всю, лишь едва коснулся плиты рукой. Полагаю, что я каким–то образом подключился к самой информации, имевшейся в данный момент на плите, и, в знании и прочитывании здешней письменности, как Максу, мне не было необходимости. — заканчивал я объяснения. — Ведь знаки и символы — это всего лишь способ выражения информации внешне: на камне, бумаге, дереве, металле. Так вот, мне, скорей всего, стала доступна непосредственно сама информация, а не способ ее выражения, посредством символов.
