наблюдал, как второй мужчина уверенно стаскивал с меня платье. Я только плакала и
пыталась неловко отбиваться. Раздевающий не преминул невзначай ощупать меня везде.
Когда с разобрачением было покончено, тот отошел, и я опознала Вильта Расано, дружка
этой сиятельной мерзости. Выплюнула кляп, неловко прикрылась руками.
- Что прячешься, полчаса назад твою аппетитную задницу мог созерцать любой
желающий, - он резко вскочил, шагнул ко мне, ухватив за подбородок.
- Я под защитой… - пролепетала я.
- Паучихи? Папочки? – меня толкнули к окну, заставляя облокотиться на подоконник. За
окном царила темень раннего осеннего вечера, и в стекле отражалось моё заплаканное
лицо. Фиалковые глаза испуганной лани и растрепавшиеся локоны цвета тёмного мёда,
спадающие на высокую полную грудь переднем плане, а позади меня высокий
белобрысый мужчина с холодными рыбьими глазами.
Он огладил мою спину, спустился рукой ниже, и внезапно второй уж раз за вечер в меня
проникли мужские пальцы. Я вскрикнула, закусывая губу.
- Холодная и влажная, - процедил Крайс. – Папочка поигрался? Тебе не противно с
немощным стариком?
Он двинул пальцами, вырывая из меня новый всхлип.
- Я не… - пролепетала вновь, но он болезненно толкнул пальцами вновь, заставляя
выгибаться.
- Ага, потаскушка хочет настоящего мужчину? – я увидала, что он возится со штанами. -
Папочке не долго осталось, так что сегодня ты сменишь покровителя, Лирана. А Старика
хватит удар.
- Я еще принадлежу Двору… - простонала я.
- А ты покинула Замок Похоти, детка, - он хлопнул в ладоши, и свет погас. Теперь через
ставшее прозрачным стекло я увидала, как прямо под окном выходит с крыльца девушка в
моём платье и накинутом плаще с капюшоном. Машет кому-то рукой и садится в
поданную карету.
В этот момент пальцы уступили место иной части тела. Я зашипела, прикусывая губу,
когда он ворвался, грубо тараня не готовое к такому вторжению лоно. Ухватив меня
руками за волосы и бедро, вбиваясь в меня, он порыкивал от удовольствия, наваливаясь
всё больше. Хорошо, что теперь сиятельный мерзавец не видел отражения моего лица в
стекле. Я осознавала пробуждение той толики демонской крови, которая досталась мне от
матери. Смески не были редкостью, особенно вреди аристократии, но обычно
способности проявлялись пассивно, в виде экзотической внешности, долголетия или
особой притягательности. Реже – в виде какой-то способности. А мне вот подфартило.
Именно сейчас сдерживать свою хищную сущность не хотелось, но вдруг молокосос еще
