— Даже если и так, это еще не значит, что меня можно в первый же день на рабочем месте…Ты говорил, сережки мои пошлые. А то, что ты сейчас делаешь, это не пошло?
— Что? Погладить красивую девочку по красивой груди, да к обоюдному удовольствию? Да уж, вершина пошлости, куда ж дальше, — руку он все же убрал. — Ларис, я к вечеру от людей и так устаю безумно. Давай хоть ты меня всякими людскими заморочками терзать не будешь.
— То есть ты будешь терзать меня всякими вампирскими заморочками? Весь день, или только когда устанешь человека изображать?
— Я вампир, Ларис. И никуда тебе от этого не деться. А ты у меня знаешь кто?
— Вот лучше даже не говори! — если сейчас опять мне сообщит, что я его рабыня, его собственность и тому подобное — карандаш воткну под ребра, благо наточен. И посмотрим на знаменитую вампирскую регенерацию.
— Ну, во–первых — трусиха, — сообщил он мне, усмехнувшись. — А во–вторых, и абсолютно серьезно, ты — граница, Лара. Живая граница. Причастная к двум мирам. Одной ногой — в мире людей, другой — в мире вампиров. Секретарша куратора, да и любой человек в сходной должности, как никто из людей понимает, насколько два эти мира различны и, во многом, — несовместимы. Не только из–за вопросов питания. Очень многие бытовые и моральные нормы у нас — другие. Я могу делать вид, что я принимаю вашу мораль и вашу культуру — но не более. У меня есть своя. А ты, душа моя, на границе. Хранишь: меня от них, их от меня. И принимаешь: их — людьми, меня — вампиром.
— И что это значит, если простыми словами и без зауми? Меня будут насиловать на твоем столе каждый раз, когда тебе захочется с друзьями пообщаться?
— С друзьями я общаюсь обычно дома. Насиловать тебя никто не собирается. Но секса в твоей жизни действительно будет много. Сначала со мной, а потом и с моими друзьями. Для нас это норма, и тебе придется ее принять.
— Я никогда этого не приму!
— Примешь, Лариска. У людей психика ги–ибкая. Если правильно гнуть — можно согнуть в любую сторону.
— Хочешь, чтоб я, как Инга, себя скальпелем полоснула, психолог ты наш, правильно гнущий? Или мне в окно вон с башни выпрыгнуть, чтоб ты уж точно не успел?
— С Ингой я повел себя, как дурак. Я видел, кто она…сам себя испугался, наверное…не важно уже. Ничего страшного с тобой не случится. Ларис, я год ждал, ни к чему тебя не принуждая. С чего ты взяла, что вот конкретно сейчас тебя бросят на пол и начнут насиловать? Люди ценны своими эмоциями, мечтами, желаниями. А я не люблю ни страх, ни ненависть, ни стремление убивать себя и окружающих.
