— Крайняя правая по задней стенке, — шепчу негромко. Вампирские очи опускаются. Ответ услышан и засчитан.
— Что? — недоуменно косится на меня Катя.
— Нет, ничего, это я так.
Наконец, слово получает куратор, и тишина становится абсолютной, даже Катя больше не болтает.
— Здравствуйте! Я рад приветствовать в этом Зале… — ну да, он рад, он счастлив, он всех нас любит. Ему даже говорить об этом не нужно, так улыбка его нежна и искренна, так очи его неземные сияют. С первых его слов гул оглушает, панели словно взрываются, мне кажется, сам воздух дрожит от вибраций. Я с трудом слышу, что он там вообще говорит. А говорит ведь какую–то туфту про то, как он счастлив наблюдать, как новая плеяда талантливых и жаждущих знания врывается в наши дружные ряды. Да, у нас тут все дружные, не в бровь, а в глаз. Самый дружный — Общественный Совет, там вообще все как один, мысли друг у друга не читают только потому, что не интересно, они и так там у всех одинаковые.
А зал гудит, и я никак не могу от этого отрешиться. Неприятно. С трудом пересиливаю желание вскочить и убежать. Голова не кружится, тошноты нет, в обморок не падаю, значит, надо терпеть. Ну могу же я это вытерпеть, самой уже интересно. Слышу его с трудом, словно мозг отказывается воспринимать информацию, и звуки пролетают мимо, мимо…
Смотрю на куратора. Красив. Не чертами лица даже, скорее его выражением, всем своим обликом, элегантным и строгим, вдохновением в речах и взоре. А в джинсах он мне все равно нравится больше. Ему, видать, без галстука ленивей изображать Великого Учителя, может просто общаться. Жаль, что вампиры не такие красивые, какими кажутся. Жаль, что он не такой красивый. Хотя — вот Петьку же спас. А зачем ему Петька? Ну я — ладно, интерес у него ко мне. Гастрономический, научный, кто ж разберет, главное есть. А Петька ему на кой? И в Пахомовке тогда — и навестить, и не обидеть… Женить его на мне решил и посмотреть, какие дети получатся? Все равно много лишних телодвижений… И что там Сэнта намекала на его жену? И почему он утверждает, что не женат?..
Когда ж он закончит–то уже, меня этот гул с ума сведет скоро! Устало опустила голову на руки и прикрыла глаза. Гул утих. Сначала стал еле слышным, затем исчез совсем. А куратор продолжал вещать. Поднимаю голову, пытаясь понять, что происходит. Анхен смотрит на меня с беспокойством. Неужели решил, что плохо стало, и сжалился? Пожимаю плечами: да нет, жить пока буду. Он отводит взгляд, продолжая рассказывать о том, что врачи нашей стране нужны только самые лучшие, и ради того, чтобы стать достойным и нужным своей стране, следует отдать все свои силы, позабыв про сон и отдых. Ведь мы же хотим, чтоб страна у нас была самая лучшая? Значит, каждый из нас и должен быть — лучшим. Страна состоит из таких, как мы.
