- О, святая наивность! О, пентюх ты этакий! Пойми, что наши отношения зашли слишком далеко, в этом-то и беда. Понял ты теперь, какая бамбуковая история?.. И адмиральша, брат, не мадонна, далеко не мадонна...
Но Неглинный, необыкновенно робкий и застенчивый с женщинами, относившийся к ним с благоговейным и боязливым почтением чистой и целомудренной натуры, казалось, и теперь не вполне понимал, за что Скворцов назвал его простофилей, да еще в квадрате.
- Ты что же... руки целовал, что ли? - промолвил, наконец, недовольным, угрюмым тоном Неглинный, опуская глаза.
При этих словах Скворцов расхохотался.
- Руки?.. Стоило бы об этом говорить? Это ведь ты только такой Иосиф Прекрасный, что боишься целовать хорошенькую ручку... Тут, брат, не руки... Тут... Ну, одним словом, у бедного адмирала давно украшение на лбу. Теперь понял?
Неглинного покоробило. Он взглянул на Скворцова строгим и вместе с тем испуганным и растерянным взглядом. Такой профанации он не ожидал. В душе его происходил сложный процесс. Тут было и негодующее порицание друга, и невольная, смутившая его, зависть к счастливцу, обладавшему такой красавицей, к которой и он питал тщательно скрываемое влечение, - и чувство презрительной жалости к женщине, внезапно упавшей в его глазах и оскорбившей его верования в ее добродетель.
Несколько мгновений он сидел подавленный и безмолвный и только ерошил свои вихрастые рыжие волосы.
- Адмирал не догадывается? - наконец, спросил он.
- Кажется, нет.
- И вы с нею обманывали адмирала?
- А то как же?..
Неглинный неодобрительно покачал головой и значительно произнес:
- Это, брат, большое свинство. И ты, как мужчина, главный виновник!
- И без тебя знаю, что свинство... Пора с ним прикончить. Особенно смущает меня адмирал... Он так ласков со мной, так внимателен! И на кой только черт дернуло его жениться на молодой!? Знаешь что, Вася, никогда не женись на старости лет... Тут ни гимнастика, ни массаж не помогут. Вот мой адмирал добросовестно каждый день делает упражнения, а к чему все это?.. Но только, честное слово, не я главный виновник во всем этом деле... Напрасно ты так меня винишь... Во всяком случае, я достаточно наказан за свое легкомыслие... Вся эта любовная канитель вот где у меня! - прибавил с горячностью Скворцов и довольно энергично хлопнул себя по затылку.
По строгому и снова недоумевающему выражению лица Неглинного можно было легко догадаться, что он решительно не мог сообразить, чтобы любовь, хотя бы и преступная, такой хорошенькой женщины, как адмиральша, могла вызвать столь неблагодарный жест.
