Скворцов поклонился и вышел со старшим адъютантом. Через час он уже весело и торопливо спускался с лестницы с свидетельством для получения заграничного паспорта и талоном на 857 рублей в боковом кармане. Выйдя на улицу, он тотчас же поехал в главное казначейство за деньгами, рассчитывая сегодня же заказать пару статского платья и пальто, сделать необходимые покупки и завтра, получив бумаги из штаба и заграничный паспорт, вернуться в Кронштадт, побывать у Ивана Ивановича, расплатиться с кредиторами и затем ехать на дачу к адмиральше... На следующий день он уже покатит за границу.
"Бедная Нина! Она ничего не ждет!" - подумал молодой человек, предчувствуя не только "шквалы с дождем", но и такую штормягу, какой, пожалуй, не встретишь и в Средиземном море... Будет всего! И придется все это выдержать, ничего не поделаешь!
Зная, что теперь он освобожден и через два-три дня будет далеко, Скворцов почувствовал еще большее сожаление к хорошенькой адмиральше, от которой бежал, и готов был безропотно вынести какую угодно "трепку". Ведь он виноват, что так "подло" отплатил за такую любовь... Он сознавал себя бесконечно виноватым и в то же время радовался, что виноват... Иначе... Иван Иванович дал бы развод... Беда.
"Бедная Нина!"
Он постарается успокоить ее уверениями не забыть ее в разлуке и обещаниями часто писать, но в его голове тотчас же промелькнула мысль, что не такая адмиральша женщина, которую успокоишь одними письмами... Она потребует, чтобы он остался, принес эту жертву за то, что она всем для него пожертвовала.
- Но, Ниночка, сам министр приказал...
Он скажет эту реплику самым убедительным тоном... Что может она на это ответить? Он отлично знал, что адмиральша на это ответит, но...
- Будь, что будет! - прошептал, наконец, Скворцов, стараясь более не думать о предстоящей пытке прощания. - Извозчик, пошел! Двугривенный на чай!
X
- Уф!
Молодой человек вздохнул, словно освобожденный от какой-то тяжести, когда на третий день свистнул локомотив, и поезд медленно двинулся, унося Скворцова из Петербурга... Она, вся в слезах, под густой вуалью, в последний раз махнула платком, а он - своим новым фетром, и скоро маленькая фигурка адмиральши скрылась из глаз, и Скворцов уселся в свое кресло у окна в каком-то странном, ошалелом состоянии, как будто все еще не окончательно пришел в себя и не мог владеть всеми своими умственными способностями...
- Д-д-да! - как-то растерянно прошептал он и машинально принялся читать газету.
