– Лидии Бахмутовой нет, – говорит он. – Лидия Бахмутова умерла, а не в содержанки к Сеньке Покатилову пошла.
– Если ты – Бахмутова, – вскрикивает он, – умереть должна была в девках, а не в содержанки идти!
Они приходят в сад.
– Вот что осталось у меня от дочери, – говорит отец и показывает рукой перед собой.
У старой беседки стоит новый деревянный крест: на кресте надпись «Здесь покоится тело боярышни Лидии Бахмутовой, скончавшейся на 25 году от рождения 8-го октября сего 1890 года»…
Это единственно возможная для старого ротмистра месть, месть хищнику-кулаку.
Не менее бессильными чувствуют себя изображаемые г. Будищевым помещики и против другого рода хищников, хищников, опасных не своей стихийной верой во власть денег, не своим материальным могуществом.
Помещик Суздальцев («Катастрофа») сумел сделать свою жизнь счастливой. Получивший в наследство от отца «запущенное и обремененное долгами имение», он в несколько лет привел его в образцовый порядок и погасил долги. Он любит свое дело, он обладает умом и характером, обеспечивающими ему успех в его хозяйственных предприятиях. В то же время он очень удачно женился. Правда, его жена была прежде опереточной певицей, но в деревенской тиши ему удалось совершенно перевоспитать ее, заглушить в ней былую чувственность. Он «беззаветно любит, нежно любим, без меры счастлив»… но до поры до времени.
В их имение заглянул проездом бывший сотоварищ Суздальцевой по оперетке, певец Тирольский, некогда пламенно любивший Суздальцеву и пользовавшийся ее взаимностью. В сердце Суздальцевой просыпаются забытые чувства: Суздальцев убеждается, что над его женой тяготеет «чужая воля», что один взгляд Тирольского уничтожил его трехлетние труды и «вернул Ольгу Сергеевну к старому, к грешному, к этой проклятой оперетке». Суздальцев теряет душевное равновесие. Им овладевает то дикая ярость, то полнейшее оцепенение. Он мечтает о том, что необходимо убить Тирольского и сжечь всю усадьбу, чтобы «ни один пенек не напомнил ему об его постыдном поражении»… и кончает вызовом Тирольского на дуэль.
– Есть люди, – говорит он, – работники, есть люди хищники. Вы, господин Тирольский, хищник, я работник. Я вырвал женщину из когтей хищников и пытался сделать ее такой же работницей, как и я, но вы упали, как ястреб. И вырвали мою долю. Вы отняли мое приобретение, и я схватился за нож.
Противники становятся в позицию. Кидают жребий: первым стрелять должен Суздальцев. Суздальцев метится; но Тирольский довел роль хищника до конца: вопреки условиям поединка, он спешит спустить курок своего револьвера, не дожидаясь выстрела противника, и убивает Суздальцева наповал.
