В лачуге в это время происходил такой разговор:
Ваня: Жаль, что мы не остановили их и не показали устройство электрического фонарика.
Дядя Масперо: Вряд ли удалось бы их остановить, да и объяснить им было бы невозможно: уж очень темен и суеверен этот народ. Все непонятное невежественным людям кажется или волшебным или божественным.
Вот увидите, про наш чудесный огонь они наплетут таких легенд, что уши завянут.
Я очень боюсь, что даром нам это чудо не пройдет. Жрецы встревожатся, а в Египте все в их руках. В храмах они морочат народ и то и дело творят чудеса, например, статуя бога Амона
в Фивах делает у них знак согласия (понятно,
когда это нужно жрецам), и несогласия, (когда это тоже им нужно). Когда вы вернетесь в Кайдаловский лес, вы об этом можете подробно узнать из моей книги, которую вам принес лесничий.
— Ребята, а когда же купаться? — с упреком спросил Миша Суровцев.
— И правда, ребята… Пойдем, а с Моней и Гришей кто-нибудь пусть останется. — сказал Сережа.
Гриша, у которого боль в боку почти успокоилась. стал тоже проситься идти, но Сережа и дядя Масперо решительно воспротивились этому.
Остальные все выразили желание идти купаться. Дядя Масперо предложил свои услуги по уходу за больными, но все решительно запротестовали, и было решено бросить жребий, кому остаться. Жребий достался Коле Сабурову.
— Ребята, рубашки долой. Остаться в трусиках, — отдал приказание вожатый Сережа.
Все охотно повиновались и даже дядя Масперо обнажился до пояса.
Вышли и… новое дело.
У самого входа лежали ниц старый Пинем, старая Хити и Фоше и жалобно о чем-то умоляли, простирая к ребятам руки.
Дядя Масперо наклонился над ними и сказал потом улыбаясь ребятам:
— Они просят, чтобы «добрые волшебники», владыки мертвого огня, не разгневались и покинули их хижину.
Они боятся, что несчастья посыплются на их голову… что они жили до этого тихо и мирно, повиновались богу и фараону, усердно приносили жертвы и угождали жрецам.
— Дядя Масперо, — сказал за всех Сережа Ступин, — скажите им, что все это они напрасно делали, что надо было не это делать, что мы желаем им добра. Пусть они нас не боятся. Мы научим их, что надо делать, чтобы всем рабочим и крестьянам Египта легче жилось…
Да скажите еще, что мы не «волшебники» (волшебников не бывает), а самые обыкновенные люди, только больше их знающие.
Когда дядя Масперо перевел все это на язык древнего Египта, первым хотя и нерешительно поднял от земля голову Фоше. В его лице, в его глазах ребята прочли страх, смешанный с любопытством и пробуждающейся мыслью.
