– Кто такой… ну, это самый капут… бат, как вы его назвали? – полуобернувшись к нему, спросила Люся, не выпуская девочкиной руки, словно боясь, что та сейчас исчезнет.
– Катхпутли – куклы-марионетки, – объяснил Тикам. – Катхпутли-бхатт – тот, кто водит этих самых марионеток, даёт представления.
– Как интересно! – восхитилась Люся и перевела сияющие глаза на Мишу. – Ты слышишь? Я непременно хочу увидеть выступление индийского кукольного театра. Когда вы даёте представления? – обратилась она к девочке. Та замялась на мгновение, и Тикам тут же перевёл для неё вопрос на хинди.
– Каждый вечер с семи часов, мадам, – бойко отозвалась Анжали, тоже на хинди; Тикаму не оставалось ничего другого, кроме как переводить. – Мы сейчас остановились напротив лавки скобяных товаров дядюшки Мохана, да вы спросите кукольника Сону, и вам все укажут, как нас найти!
– Миш, я хочу это увидеть! – Люся снова умоляюще взглянула на своего друга.
Тот кивнул:
– Театр марионеток – это интересно… Но только не сегодня, хорошо? Можем приехать сюда завтра, специально на представление.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста – давай! – Люся вновь перевела взгляд на девочку. – Мы непременно придём на ваше шоу… А сколько стоит входной билет?
Тикам не стал переводить вопрос, а громко рассмеялся.
– Да какие входные билеты, мадам, это же уличный театр… Кто сколько даст!
По чистой, но бедной одежде Люся уже догадалась, что семья девочки небогата – на грани нужды. Борясь с охватившим её волнением, она полезла в сумку и достала из кошелька пару сотен рупий.
– Вот… возьми, передай папе, – сказала она. – И обязательно ждите нас завтра. Завтра, завтра! – внятно повторила она, чтобы девочка поняла её.
Анжали широко распахнула глаза – для неё это была немалая сумма. Стиснув купюру в кулачке, она энергично закивала, приговаривая по-английски:
– Спасибо, спасибо, спасибо…
Прижав кулачок к груди, она резво рванула от них вдоль по улице.
– Надеюсь, никто у неё деньги по пути не отнимет? – обеспокоенно спросила Люся у Тикама.
Тот покачал головой:
– В этом районе живут добрые люди, да и вряд ли кто обидит ребёнка.
Весь оставшийся вечер у Люси только и было разговоров, что об Анжали. Миша даже стал над ней посмеиваться.
– Это в тебе материнский инстинкт, что ли, бушует? Соскучилась по Алесе?
– Соскучилась, конечно… – задумчиво кивала Люся, – но тут другое. Понимаешь, эта малышка… Она такая трогательная, такая хрупкая. А её глаза… ты видел, сколько в них мудрости? Не по годам взрослый взгляд…
