Торжественным убиением зверей отмечались победы над противниками, дни рождения правителей и их жен. Так, в 107 году император Траян, празднуя победу над врагами, устроил «игры», которые продолжались 123 дня и стоили жизни 11 тысячам животных. Император Адриан, живший во II веке н. э., празднуя свои дни рождения, погубил несколько тысяч животных. Император Проп (III век), отмечая победу над германцами, уничтожил на арене более 700 львов, медведей, леопардов, а несколько тысяч кабанов, ланей и оленей раздал на потеху публике.
Это, конечно, далеко не полный список «подвигов» римских правителей. А ведь «игры», то есть уничтожение животных, практиковались не только в Риме — не менее популярны подобные зрелища были и в других городах этого государствам проводились они в течение семи-восьми столетий.
В своих кровавых развлечениях римляне были не одиноки. Бои животных существовали и в странах Востока.
Конечно, не только такие «игры» обедняли животный мир, но и они внесли свою лепту в оскудение фауны материка. В V–IV веках до н. э. львы еще водились в Европе, но в III веке н. э. уже были здесь полностью истреблены и для римских цирков привозились из Африки или Азии.
То же можно сказать и о некоторых других хищниках. И когда через столетия европейские короли пытались подражать древним римлянам, им пришлось довольствоваться травлей медведей и сражениями с волками или кабанами.
Но если европейская знать не преуспела в массовом уничтожении животных на аренах цирков, то преуспела в другом — в истребительной охоте.
Мы уже говорили, что нельзя, не нужно отрицать промысловую или спортивную охоту, но речь здесь не о ней.
Об охоте писали много, и не стоит, пожалуй, вдаваться в подробности. Скажем лишь, что они были часты, многолюдны, в них, кроме охотников, участвовали сотни слуг, многочисленные егери, своры собак. Псовая охота в Европе была привилегией высших классов (простолюдин не мог, конечно, содержать псарню и псарей). Ловкая серна или быстроногая лань, грозный кабан или могучий зубр — разве могли они уйти от облавы, спрятаться, когда лес прочесывался, как густым гребнем? Загнанное, затравленное сворой собак, дрожащее от страха измученное животное в конце концов падало, пораженное светлейшим охотником. А таких охотников было много. И каждый убил не по одному животному. Конечно, не все они были такими удачливыми, как принц Август Саксен-Кобургский, убивший за свою жизнь почти 3,5 тысячи серн, или швейцарский охотник Г. Колани, убивший почти три тысячи этих животных. Но и другие убивали немало. А сколько их было, этих охотников, и сосчитать невозможно. Да никто и не считал охотников. Так же, как никто не считал в прошлом потери в животном мире.
