— Фекла Иововна, я ж забыл совсем, а вы и словом не обмолвились! У вас же в возке под лавкой лежали гостинцы Улианы Буркиной! Глядите, тут и свинина копченая, и сыр, я от курицы уже ножку сгрыз, пока лошадям овса задавал!
Макар разложил свертки по столу. Тут только Фекла вспомнила, что с утра ничего не ела, а от чая в “Чке цы” отказалась. Макар шуршал газетами, в которые была завернута провизия, нарезал мясо ломтями. Фекла взяла кусок сыра. Макар развернул задубевший хлеб.
— Смотрите-ка, барышня, какая чудная лотерея! — он ткнул в лист газеты, — Вроде номера и номера, а вот я смотрю, и кажется мне, что это номера ДМС. То ли в самом деле такая чудова лотерея, то ли мне в смирительный дом пора к нашему бородатому попутчику. Повяжут мне рукава французским узелком, буду сидеть на тумбуреточке и песенки петь про похабные дизайны.
Фекла вгляделась. Действительно, 905-906-907… Зеленые… Она эти мотки тогда под Вышним Волочком перематывала… А следом — 741-742-743 — рыжие… И острая догадка пронзила ее. Она приняла краюху хлеба. Под ним, напечатанная на весь лист, жмурилась та самая лисичка.
Фекла стояла, обнимала хлеб, и слезы катились по ее щекам.
— Какая, однако, удача, что сумасшедший дом так близко… — Макар увидел слезы Феклы, а потом только — лисичку. И захохотал. Заходясь, захлебываясь, хватая воздух, — Фух! — он замолчал внезапно, — Дуня! Жди меня! Не рожай! Я еду! Ну что, Фекла Иововна? Засветло запрягать? Бородача нашего тут оставим или вызволять будем?
— Знаешь, Макар, я не поеду.
— То есть как?
— Лисичку возьми с собой. Людям отдашь. Она счастливая.
— Хорошо счастье, стоите тут ревете!
— Я останусь. Я буду Псалтирь читать.
— Фекла Иововна, у вас горячка! Что вы говорите?!
— Там в церкви он сказал, что нельзя останавливаться, что если остановиться и не читать, Страшный суд начнется. И знаешь, я тогда не о лисичке подумала, а о маменьке, что она запасы вышить не успеет. А теперь поняла, что и Улиана аглицкий пейзаж не закончит. И та барыня с постоялого двора козлов не дошьет. И вот сегодняшние девицы — обезьянок. Да и Дуня твоя что-нибудь да вышивает же. Понимаешь, им нужно время.
— Что же вы? Собой жертвовать решили?
— Я ничем не жертвую, Макар.
— Да как же так?
— Я не вышивальщица.
— Ничего не понимаю.
— И не надо. Путешествие кончено. Цель достигнута. Я думала, я счастливее буду, когда лисичку вышивать стану. А сейчас знаю, что дело не в ней. Какая разница, где быть… Над моим окном в Чеглоковке ласточки однажды гнездо свили. Вот это было счастье. Я могла часами смотреть, как они туда-сюда летают. Столько лет прошло, а я глаза закрою, вспоминаю и снова счастлива. И это всегда будет со мной, понимаешь?
