Она проговорила эти слова тем капризно-уверенным тоном, как будто и не сомневалась в согласии молодого человека.
- Да ведь я живу за двадцать верст...
- Приезжайте чаще к нам. Вы знаете Присухина?
- Слышал.
- Будете за обедом спорить с ним, а вечером будем кататься или играть в карты.
В это время Надежда Петровна кашлянула; Нина Сергеевна незаметно взглянула на мать, усмехнулась и проговорила:
- А, впрочем, как хотите. Я и одна люблю ездить... Ну, mesdames, кончили? - обратилась она к сестрам. - Пора и купаться идти.
Она поднялась с места.
Иван Андреевич подошел к сыну и спросил, не пора ли ехать домой.
- Поедем! - отвечал Николай.
- Как, уже и ехать? Что вы, Иван Андреевич! Разве вы не пообедаете с нами?
Старик извинился, что не может.
- Ну, так хоть Николая Ивановича не увозите... Дайте нам поближе познакомиться с молодым человеком. Знаете ли что: оставьте его погостить у нас несколько дней. Он познакомится с Алексеем Алексеевичем. Быть может, и не соскучится. Оставайтесь-ка, Николай Иванович. У нас, как видите, здесь всем полная свобода. Что хотите, то и делайте.
Николай колебался.
- Оставайтесь! - промолвила Нина. - Он остается, мама! - прибавила она.
Николай тотчас же согласился.
Отец обещал ему прислать платье и белье.
- Ты долго пробудешь?.. - спрашивал он у сына, который вышел его проводить.
- Нет, дня два-три, не более.
- Как знаешь! - промолвил старик, пожимая руку сына, и потом тихо шепнул, - ты будь, Коля, осторожней с Ниной Сергеевной. Она... она. Впрочем, ты сам поймешь, что это за женщина. Прощай, мой мальчик! "Какая она особа?.. Что хотел сказать отец?" - недоумевал Николай, возвращаясь в гостиную.
X
Только к обеду - у Смирновых обедали по-городскому, в пять часов, собираясь по звонку - в столовую вошел, несколько переваливаясь и потрясая брюшком, скромно склонив чуть-чуть набок голову, блондин, среднего роста, лет за сорок, круглый, гладкий и выхоленный, с мягким, белым, расплывчатым, широким лицом, сияющий лысиной и небольшими глазами, ровно глядевшими из-под широкого черепа. Все в нем дышало необыкновенным благообразием, начиная с лысины, окладистой светло-русой бороды, от которой несло благоуханием, и кончая пухлыми архиерейскими руками. В кем было что-то елейное, мягкое, располагающее.
Это был известный адвокат, наживший большое состояние, Алексей Алексеевич Присухин.
Только что он вошел в столовую, как тотчас же все - исключая Нины обратились к Алексею Алексеевичу с вопросами: хорошо ли он работал, и не мешал ли ему шум? В почтительности, с которой все обращались к нему, легко было увидать, что Присухин пользуется у Смирновых большим почетом и особенным авторитетом.
