- Нет еще... Собираюсь.
- Не были? - повторила Леночка.
- Не был. Вы что так спрашиваете?
- Да как же... У них интересно должно быть. Я слышала, там гостит знаменитый петербургский адвокат Присухин и какой-то молодой ученый из Петербурга. Люди все развитые... И барышни тоже развитые...
Она подчеркнула слово "развитые".
Николай пристально взглянул на Леночку. "Смеется она, что ли?" Кажется, нет. Лицо ее совсем спокойное, только верхняя губа слегка вздрагивает да голос чуть-чуть дрожит.
- Так-то вы, Елена Ивановна, прощаете? Не ожидал я от вас этого.
- Ну, ну, не сердитесь. Я пошутила, право пошутила! - промолвила Леночка и вдруг вся просияла.
- О чем это вы? - прошептала Марфа Алексеевна.
- Так, тетя, спор был у нас.
Николай посидел еще немного, поболтал с Леночкою; Марфа Алексеевна все тянула унылую нотку о дороговизне и смутах, по поводу которых так часто приходилось разъезжать ее братцу - она с комичным добродушием смешивала и дороговизну и смуту. (Два года тому назад, вспомнил Николай, она все жаловалась на мужиков.) Он стал прощаться.
- Смотрите же, Елена Ивановна, не забывайте нас. Мама без вас скучает. Придете?
- Приду как-нибудь.
- Не как-нибудь, а поскорей приходите. Скоро ведь вас и совсем редко будешь видеть.
Леночка проводила Николая до калитки, крепко пожала ему руку и долго еще смотрела вслед.
Потом тихо повернула назад и принялась варить варенье.
- Пожалуй, Смирниха окрутит молодца! Ты как, Лена, думаешь? - заметила Марфа Алексеевна, выходя на террасу. - Она женихов ищет, как кошка мышей...
- Да вы почем знаете?
- Знаю, мать моя. Я все знаю. Мне ихняя ключница все говорила. Девки на возрасте.
- Охота вам, тетя, всякие сплетни слушать. Что Вязников - мальчик, что ли?
- Хитры они. Старшую-то как выдали... слышала?..
- Не хочу я слушать.
- А ты чего взъелась? Ну, не хочешь, как хочешь! - равнодушно ответила Марфа Алексеевна. - Мне что, мне все равно. Жених только он подходящий. У старика-то деньги припрятаны...
- Вы видели?
- Недаром опекуном был десять лет.
- Тетенька! Я прошу хоть при мне-то гадостей этих не говорить. Иван Андреевич... это такой святой человек.
Голос ее дрожал от волнения.
- Да что ты в самом деле на стену лезешь? Ишь как расходилась! Ну, святой так святой... почему я знаю. Им же хуже! Горячишься, глупая, из-за пустяков. И без того жарко. О-о-ох! Пойти, что ли, полежать перед обедом!..
Марфа Алексеевна покачалась в раздумье и скрылась в комнату.
