Я вдруг замолчал и в удивлении уставился на нее.
— Ты прошла мимо Янакоса,— произнес я.
Гайдэ взглянула на дверь.
— Да,— сказала она.
Она наклонилась и взяла распятие.
— Убей его,— бесстрастно произнесла она, подавая мне распятие.
Я взял крест.
— Я уже пробовал. Но, мне кажется, какую бы рану я ему ни нанес, он все равно выживет.
— Нужно бить в сердце,— прошептала Гайдэ.
Она подошла к двери.
— Янакос,— мягко позвала Гайдэ.— Янакос!
Словно неуклюжий медведь, Янакос отозвался на ее зов. Пристально глядя слуге в глаза, Гайдэ что-то пропела ему, поглаживая его по щекам. Слабая тень замешательства тронула пустоту его взгляда. Единственная слеза скатилась по щеке Гайдэ и упала на руку Янакоса. Он долго смотрел на слезу, затем взглянул на девушку и безуспешно попытался улыбнуться, но, видно, не смог этого сделать. Гайдэ кивнула мне, она поцеловала его в другую щеку, и я вонзил распятие ему глубоко в сердце.
Янакос взвыл ужасным, нечеловеческим голосом, когда фонтан крови брызнул на балкон. Он упал на пол и тут же на наших глазах стал разлагаться. Куски плоти отвалились от костей, внутренности превратились в ужасную жижу. Я наблюдал с отвращением.
— Теперь,— мягко произнесла Гайдэ,— сбрось его в реку.
Задержав дыхание, я завернул труп в ковер и перебросил его через балкон прямо в Ахерон. Я обернулся к Гайдэ.
— Что это было? — спросил я.— Кто это был?
Она посмотрела на меня.
— Мой брат,— сказала она.
Я в испуге посмотрел на нее.
— Извини.— Это все, что я смог сказать.— Мне очень жаль.
Я обнял ее. Гайдэ вздрогнула, взглянула на меня и подошла к двери.
— Я должна идти,— сдержанно произнесла она.
— Завтра...— спросил я.— Я увижу тебя?
— Ты знаешь в деревне развалины старой церкви?
— Большой базилики?
— Да Пусть снаряжение принесут туда, а я присоединюсь к тебе в полдень. Мы должны бежать до заката
Она поднесла мою руку к своим губам.
— И тогда, дорогой Байрон, мы должны молиться Свободе в надежде, что она улыбнется нам.
Она вновь поцеловала мою руку и отвернулась; прежде чем я успел обнять ее, она исчезла Я не последовал за ней — что я мог сказать ей, чем помочь? Вся моя усталость прошла. Над восточной грядой гор первые розовые лучи рассвета окрасили снежные вершины. Все трое ворот были открыты, и никто не пытался остановить меня, я достиг деревни незамеченным. Я привязал свою лошадь у дома Горгиу и вошел внутрь, зовя Петро. Маленький мальчик таращился на меня, сидя в углу комнаты. Его лицо выглядело бледным и изможденным от голода. Я предложил ему монетку, но он не пошевелился, даже не моргнул.
