— Добро пожаловать в мой дом,— сказал Вахель-паша
Я не заметил его приближения, но вот он уже стоит передо мной на площадке перед дверью. Он протянул мне руку и обнял меня.
— Мой дорогой лорд Байрон,— прошептал он мне в ухо.— Я так рад вашему приезду.
Он крепко поцеловал меня в губы, затем отстранился и посмотрел мне в глаза. Его собственные глаза светились, как никогда раньше; лунным серебром сияло его лицо, чьи размытые очертания были подобны кристаллу, мерцающему в темноте. Он взял меня за руку и повел внутрь.
— Вы, наверное, устали с дороги,— заметил он.—1 Вас ждет угощение и отдых, которые вы заслужили.
Я следовал за ним через дворы, по лестницам, мимо бесчисленных дверей. Я чувствовал, что никогда в жизни так не уставал; архитектура замка была похожа на то, что я видел во сне, интерьеры расширялись и сужались, полные всевозможных нагромождений и смешения стилей.
— Вот мы и пришли,— сказал наконец паша, отодвигая золотые занавеси и увлекая меня за собой.
Я осмотрелся вокруг: колонны, как в древнем храме, обрамляли комнату, а надо мной в сверкающей мозаике, переливающейся золотыми, зелеными и синими цветами, комнату венчал купол, такой воздушный и прозрачный, что казался сделанным из стекла. Две свечи в форме извивающихся змей были здесь единственным источником света, но даже в этом полумраке мне удалось различить арабскую надпись, окаймлявшую купол.
— «И сотворил Аллах человека,— прошептал мне хозяин замка,— из запекшейся крови».— Он лениво улыбнулся.— Это слова из Корана.
Он взял мою руку и жестом предложил сесть. Вокруг столика с едой были разбросаны подушки и шелковые подстилки. Заняв место перед столиком, я не заставил себя долго упрашивать и принялся за яства. Старая прислужница наполняла наши с пашой бокалы вином, хотя, как мне показалось, вкус напитка не доставлял ему особого удовольствия. Он спросил, не удивлен ли я, видя его пьющим вино, а когда я признался, что так оно и есть, он, смеясь, сказал, что никакие Божьи заповеди для него не указ.
— А вы,— глаза его засверкали,— чем бы вы пожертвовали ради удовольствия?
Я пожал плечами.
— Ну, какие еще есть удовольствия,— спросил я,— кроме как пить вино и есть свинину? Я приверженец весьма разумной религии, которая позволяет мне наслаждаться и тем и другим.— Я поднял свой бокал и осушил его.— Поэтому мне нечего опасаться проклятия.
Паша мягко улыбнулся.
— Но вы так молоды, милорд, и к тому же красивы.— Он наклонился над столом и взял меня за руку.— Неужели вы хотите убедить меня в том, что, кроме поглощения свинины, вас ничто не интересует?
