— Они, похоже, все еще поблизости,— сказал он, осматриваясь по сторонам,— где-то здесь.
Мы прислушались. Но единственное, что мы смогли услышать, был шум дождя.
— Ну и дела,— промолвил Хобхауз.
— Да,— согласился я.
Мы вернулись к тому месту, где оставили Флетчера и проводника. Проводника, разумеется, уже не было, Флетчер же яростно молился своему Богу. Мы с Хобхаузом, будучи уже вполне уверены во враждебности Всевышнего по отношению к нам, решили, что ничего не остается, кроме как продолжить путь в надежде найти укрытие раньше, чем кинжал разбойника настигнет нас. Мы направились к Ахерону. Молния сверкала позолотой в потоках ливня, который небесным проклятием обрушивался на нас. Один раз нам показалось, что впереди мелькнула шапка пастуха, но, подъехав поближе, мы увидели, что это всего лишь турецкое надгробие с высеченным на нем греческим словом «Eleutheria», что значит «Свобода».
— Спасибо, что нам еще обрезания не сделали,— прокричал я Хобхаузу.
— Да, уж,— кивнул он,— эта дьявольская страна так и кишит дикарями. И зачем я покинул Англию?!
Лорд Байрон остановил рассказ и улыбнулся своим воспоминаниям.
— Хобби всегда был горе-путешественником.
— Но о вас этого не скажешь,— заметила Ребекка
— Вы правы. Какой толк стремиться в чужие страны и после жаловаться, что они не похожи на Риджент-парк?
— Но в ту ночь...
— О нет,— лорд Байрон покачал головой.— Может, вы и сочтете это странным, но опасности, какого бы рода они ни были, всегда вдохновляли и укрепляли мой дух. Нет на земле ничего страшнее тупой скуки. Но там, в горах, когда каждую минуту мы ожидали нападения разбойников, воистину мы испытали возбуждение, которое нелегко забыть.
— И все же вы забыли его?
— Да,— лорд Байрон нахмурился,— да, в конце концов оно ушло из моей памяти. Чувство страха осталось, но и оно потеряло свою прелесть, отступив перед скукой, и Хобхауз тоже не мог не чувствовать этого.
Чем дальше мы продвигались, тем сильнее мы это ощущали, страх становился почти физическим и подобно дождю орошал наши головы. Его эманация поглощала весь наш боевой дух. Флетчер снова начал бормотать свои молитвы.
Вдруг Хобхауз выпрямился в седле.
— Там, впереди, кто-то есть,— сказал он, указывая на пелену утихающей бури.— Видите?
Я посмотрел туда, но увидел лишь очертания фигур.
— Ты куда? — спросил Хобхауз, когда я пришпорил коня.
— Ну а что нам еще делать? — ответил я ему.
Легким галопом я поскакал в дождь.
— Эй, там! — прокричал я.— Слышите меня? Нам нужна помощь! Эй!
