Куда бы мы ни шли, нас всюду сопровождают толпы детей. Но мы не встречаем ни просящих взглядов, ни протянутых за подаянием рук. Дети хотят только посмотреть, потрогать эти диковинные аппараты и подарить гостям букетик цветов.
Весь вчерашний день с нами ходил парнишка лет четырнадцати. На клочке бумаги он написал свое имя: Кахи Велешья. Из него вышел добросовестный ассистент оператора. Он уже знает, что в какой сумке, с удовольствием несется к батарее и отсоединяет кабель, как только мы переносим штатив на другое место. А сегодня он ждет нас на пороге дома и счастлив, что может, как и вчера, продолжать ассистировать нам при съемках.
Но когда часом позже на берегу реки Осуми мы сказали ему, что едем дальше и что с нами он поехать не может, мальчуган чуть было не расплакался. Потом вытащил из кармана ученический снимок и, смущаясь, подарил его нам на память…
…Бородатый поп охотно зажигает свечи перед старинным иконостасом. Вся стена церкви представляет собой превосходную резьбу по дереву. Кто это делал? Об этом давно позабыли. Здесь, в Берате, люди испокон веков понимали толк в дереве и были искусными мастерами. Неизвестные народные умельцы даже расписывали иконы. Только самые старые образа, великолепные творения византийской школы, доживавшей свой век в Албании шестнадцатого столетия, писали Онуфрий Эльбасанский и его сын Михаил.
Сам поп кажется нам не то сотрудником музея, не то историческим экспонатом. Его знания ограничены стенами церкви, читает он с трудом. Когда бератские прихожане знали и того меньше, он имел авторитет. Но теперь у людей иная вера.
Восемьдесят сантиметров от пламени
В пятнадцати километрах от Берата, в деревне Пошне, от главного шоссе сворачивает дорога к морю. Это не асфальт, но нам нужно привыкать: на юге Албании асфальта не найти нигде. Если не возвращаться обратно в Люшню — по собственным следам, а направиться по гипотенузе треугольника прямо на Фиери, то можно сберечь не один и не два километра пути.
Несмотря на то, что стоит начало июня, пшеница тут уже убрана и даже вылущена стерня. Время от времени минуем оливковые рощи, небольшие стада — чаще всего это молодые бычки, коров почти не видно. Вскоре местность резко меняется, появляются мягко очерченные холмы; вдоль дороги в три-четыре ряда тянутся следы гусеничного транспорта. Спустя некоторое время к ним прибавляются кучи щебня — прокладывается новая дорога. Здесь голый склон, там несколько экскаваторов, у подножия холма проходит трубопровод. Потом появилась первая буровая вышка, вторая, пятая.
