— Это вполне «совершеннолетняя» машина, — признают они. — А в этих прицепах вы живете?
— Нет, там мы возим курятник, чтобы ежедневно иметь свежие яйца.
Туристы считают это гениальной идеей.
— Понятно, отличная мысль. Какое комфортабельное путешествие!
Свою Белую гору Сербия пережила более чем за двести лет до нашей[3].
Если мы говорим о трехсотлетием порабощении своей родины, то в Сербии владычество турецких завоевателей продолжалось без малого пятьсот лет. С того рокового 1389 года, когда османский султан Мурад I разбил на Косовом поле сербского князя Лазаря, турки формально начали господствовать и над Черногорией. На самом же деле они никогда не стали правителями черногорцев. А в то время, когда портрет его императорского величества Франца Иосифа I появился на почтовых марках оккупированной Боснии и Герцеговины, Черногория уже давно была независимым княжеством, и в 1910 году Николай, сын князя Мирко, даже провозгласил себя первым королем Черной горы, Черногории.
Границу этой Черногории мы пересекли недалеко от Груды, а вскоре незаметно проникли в знаменитую Боку Которскую. Чтобы долго не интриговать читателя, скажем сразу: это удивительный водный лабиринт, идеальная, со всех сторон защищенная высокими горами бухта с узеньким выходом в открытое море. О том, что стоило владеть ею, свидетельствуют бесчисленные попытки самых разных завоевателей: иллирийцев, римлян, византийцев, греков, турок, венецианцев, австрийцев — захватить бухту. Последним из них в Боке Которской пришлось несладко в январе 1918 года, в канун свержения монархии, когда здесь вспыхнуло известное Которское восстание матросов.
От городка Херцегнови, где мы впервые столкнулись с Бокой, до Котора сорок шесть километров. Но это лишь половина расстояния вдоль бухты. Чтобы сэкономить время вечно спешащим автомобилистам и особенно водителям грузовых машин, равнодушным к красотам здешней природы, между Каменари и противоположным берегом сделали перевоз. Мы тоже чуть было не соблазнились сократить себе дорогу. Достаем из ящичка рулетку, измеряем машину с прицепом — семьсот семьдесят сантиметров, а паром, сооруженный из двух сомнительных лодок, имеет в длину от края до края семьсот семьдесят пять сантиметров. Рисковать или не рисковать? Правда, мы выиграем километров двадцать-тридцать, но что, если паром накренится или же… Бензин дешевый, сбереженный час нас тоже не выручит. Решение приняли за нас местные шоферы: «Нам некогда торчать здесь, пока вы раздумываете!» Грузовой «фиат» с закрытым брезентовым кузовом уже стоит на пароме, за ним въезжает легковая машина. Следующего рейса мы ждать не станем!
