Эпизод, изображенный в «Железном потоке», настолько типичен для России первых месяцев революции и гражданской войны, что становится своеобразным символом. И это подсказывало при экранизации соответствующее кинематографическое решение. Авторам хотелось и доподлинно передать атмосферу того времени, и придать фильму повышенную идейно-поэтическую емкость, как у легенды, сказания, думы.
В фильме широко использованы возможности широкого формата и цвета для передачи наполненных большим смыслом пейзажей. Длинная ночная панорама стала хорошим кинематографическим эквивалентом картины ночи, описанной Серафимовичем.
«В бархатно-черном океане красновато шевелятся костры, озаряя лица, плоские, как из картона, фигуры, углы повозки, лошадиную морду. И вся ночь наполнена гомоном, голосами, восклицаниями, смехом, песни родятся близко и далеко, гаснут; зазвенит балалаечка, заиграет вперебивку гармоника. Костры, костры...»
В то же время авторы сознательно отказываются от многих выигрышных кадров, которые особенно впечатляющими вышли бы на широкоформатном экране, избирая вместо этого другой источник яркой изобразительности. Сдержанно, как бы приглушенно переданы кавказские пейзажи, в них не красивость, а нечто иное, говорящее больше: так, видимо, на долгие годы запомнились те места участникам похода Таманской армии. В романе Серафимовича с большой силой запечатлены эти словно бы мимолетные картины, которые видят люди, изнуренные опасными переходами, но идущие вперед с надеждой, с верой преодолевающие трудности.
Главный герой в фильме — сам отряд, армия; отдельные персонажи прорисованы не так отчетливо, как, скажем, в «Чапаеве». «Железный поток» ближе к «Броненосцу «Потемкину», где авторы воспроизводят прежде всего коллектив в целом, его революционный пафос, который рождается, развивается, крепнет. Такая же и композиция «Железного потока». Вместе с тем образ Кожуха, командира отряда, выбранного на этот пост всей «громадой», охарактеризован хотя и без психологических подробностей и деталей, но в главных чертах четко. Кожух — из плеяды тех самородков, которые, как Чапаев, Кочубей, Пархоменко, ясно поняли свое жизненное призвание, без колебаний нашли место в великих событиях, развернувшихся на бескрайних просторах страны. В прошлом Кожух всего-навсего батрак, потом солдат-пулеметчик на турецком фронте. Но теперь, поставленный командовать многотысячной армией, в сложнейших условиях перехода, проявляет и удивительную тактическую смекалку, и решительность, не останавливаясь даже перед крайними мерами, когда речь идет о сохранении дисциплины и организованности...
