На следующий день после новоселья поздним неспешным утром он вышел на балкон, тщательно изучил неровный квадратик пруда и захотел курить. Курить, спустя семь лет бережливой жизни, когда он трясся над каждым лёгким, каждой почкой и всей прочей требухой, набитой в нём сверху до низу. Всё это мешало ему, занимало время и в конце концов всё равно убивало. Курить! Сомов взял куртку и вышел за порог. Выйдя на улицу, он огляделся в поисках потенциально губящих себя жертв, но никто явно не выдавал себя. «Кто бы из них мог курить?» — неторопливо угадывал он, прежде чем атаковать приглянувшегося ему человека. Выбор остановился между студенткой и стариком, на горожан средних лет надежд не было.
День был солнечным и прохладным, ранняя весна. Всё вокруг вспоминало, как ему жить дальше. Старик в белой летней кепочке поделился сигаретой и понимающе кивнул. Нечасто сейчас встретишь дерзновенных стариков, не изменивших доброй привычке табакокурения. Да и вообще не часто сегодня встретишь стариков, сумевших дотянуться до наших дней.
Сомов сел на скамейку, затянулся и, запрокинув голову, выдохнул дым в воздух. В эту минуту, глядя на кроны подёрнутых весенней дымкой деревьев, он вдруг представил всех жителей крепкими, но не хватающими с неба звёзд солдатами, твёрдо знающими, что они одни здесь вскидывают мечи к небу, откуда уже летит пригвоздить их к земле орда могучих, гениальных, несокрушимых воинов. Докурив, он встал и пошёл мимо людей, выстроившихся в боевое прогулочное каре, по дороге заглядывая многим из них в глаза. Вот и этот малыш в коляске, и девушка с несчастливой фигурой, и её подруга, и старик — они все знают, знают, что упадут на землю, противник уже выбирает их. Кого сразит старость, кого болезнь, кого вишнёвая косточка в горле. У них ни единого шанса. И всё-таки «надо готовить Маше обед, и завтра экзамены и, конечно, пожелай мне сегодня удачи, друг». «Какие это всё-таки могучие люди, отчаянно идущие к радости!» — подумалось ему и осталось в голове.
С этой мыслью он вернулся на свой балкон, вся остальная квартира не слишком его занимала, это так, осенне-зимний утеплённый довесок, где можно греться и засыпать. Стемнело и стало совсем прохладно, люди понемногу покидали землю под его ногами и расходились по домам. Он вытащил на воздух диван с высокой спинкой и славно придуманным валиком под голову, завернулся в свой старый спальный мешок и остался смотреть на город. Вокруг горели огни квартир, били в небо прожектора, шумели автомобили, но всех потихоньку сморила ночь. Наверху ночью всё ясно. Лицо холодит ветер, и мысли чистые, и все прощены как дети, съевшие запретное варенье, и ты тоже ел вместе с ними этот день из банки и тоже прощён. Дневной морок рассеивается просто от ровного дыхания, и тянет слететь с балкона к плывущим по небу людям или просто сбежать по лестнице и обнять их открытые красивые души, галдящие на скамеечке возле пруда.
