И Берендеев отдавал виновных под суд, писал более убедительные циркуляры, призывая к чувству долга, снова работал, не покладая рук, и снова сомневался в своей способности управлять флотом, когда на его честную седую голову опять падало известие о каком-нибудь громком злоупотреблении или о какой-нибудь халатности, воистину преступной.
И были минуты, когда он считал обязанностью уйти от власти.
С доблестью прямодушного человека он докладывал правду, считал во всем виноватым себя и свою неспособность и взволнованно просил заменить его более способным и достойным человеком...
- А кем?
Честного старика успокаивали, просили продолжать свою неусыпную, безукоризненную деятельность, и он оставался, еще более работал, во все вникал, все выслушивал, решал, подписывал, ворчал, пылил и грубо разносил с распущенностью избалованного подобострастием деспота, раздражался и бешено негодовал, как честный человек, чувствующий по временам себя как в лесу и сознающий свое бессилие.
В седьмом часу, совсем уставший, Берендеев вернулся домой, и тотчас же подали обедать.
Он был в духе сегодня. После супа он с боязливой неясностью пошутил с "Милочкой", как звал старик свою жену, Людмилу Ивановну, величественную, с необыкновенно крупными формами даму, еще моложавую для своих сорока лет, с красивым, хорошо подкрашенным лицом и волоокими подведенными глазами.
Сказал несколько слов и племяннице жены, очень молодой вертлявой девушке, невесте гвардейского офицера, уже собиравшегося выйти в отставку и просить у будущего дяди приличного места. По крайней мере "тетушка" обещала устроить. Недаром же старик любил и побаивался своей супруги - и главное ее истерик.
После обеда Берендеев, по обыкновению, поцеловал крупную, надушенную руку, унизанную кольцами, и пошел "вздремнуть", как адмиральша вошла за мужем в кабинет и сказала:
- Коля брат был утром. Он, бедняга, обижен... Уж ты устрой его... Я обещала...
- Что обещала, Милочка?
- Что ты назначишь его старшим офицером на "Воина". Он имеет все права, а между тем Нельмин не назначает его... Это ведь свинство...
- Старший офицер уже сегодня назначен. А насчет прав твоего брата велю доложить...
- Так можно отменить, Вася, - с вкрадчивой нежностью сказала адмиральша.
- Не могу, Милочка.
- Но я прошу...
- Право, нельзя.
- Для меня? - удивленно спросила Людмила Ивановна.
- И для тебя... Артемьев назначен на законном основании.
- Скажите, пожалуйста... Верно, Нельмин на тебя повлиял... И ты слушаешь... Отмени распоряжение... Слышишь?
