Они вновь оказались на постели, лежащие рядом. Луны больше не было, и блики на потолке погасли. Стало совсем темно. Он лежал с открытыми глазам. Почувствовал, как Вера пошевелилась и ему послышались всхлипывания. Он привлек ее к себе, обнял и стал целовать заплаканное лицо. Губы ее стали раскрываться навстречу, она ответила, обняв его за шею. Он вдруг почувствовал ее раскрытое бедро, прижатое к его ноге. Он протянул руку и коснулся шелковистой кожи. Волосы ее лона щекотали кожу, и он почувствовал, как в нем опять растет желание. Она прижала его губы к своей груди.
— Что мы делаем, — шептала Вера, — я тебя не должна хотеть… Я сгорю от стыда. Я не должна была поддаваться тебе…
Но тело ее вновь льнуло к нему. Она вздрогнула, когда он проник в горячую напряженную плоть и медленно начал свою сладостную работу. Она растеклась по нему, обвила его, как плющ оплетает ствол дерева. Он чувствовал каждую клеточку ее тела, каждую дрожащую жилку, каждый вздох ее лона, все более наливающегося желанием. Она все сильнее стискивала его и колени ее, лежащие на бедрах вдруг резко сжимались, будто пришпоривая. Дыхание, с натугой вырывавшееся сквозь раскрытые губы, замерло и затем с неожиданной силой она откинула голову и застонала. Биение сердца отдавалось в ее лоне, оно пульсировало, и он почувствовал, что готов наполнить сестру своим семенем, отдать ей часть себя, обжечь ее глубины.
Они потом долго лежали обнявшись поверх мокрых простыней. Он слизывал пот у нее с груди. В окно было видно, как светлел горизонт. Над ним уже ярко светилась утренняя звезда.
Рано по утрам они ходили купаться. Иногда солнце еще не вставало, и только звезда приветствовала их. Над морем в этот час бывала легкая дымка, и он любовался ее белой спиной и нежной линией бедер, как они растворяются в утреннем тумане. Сергей чувствовал, как каждое купание, как омовение очищает его и дает ему новые силы. Он не уставал любоваться сестрой, ее стройности и молодости. Такой она была он и не помнил точно, когда. Но и на свое отражение в воде смотрел иногда с удивлением: куда подевался животик, сутулость, узловатость рук и ног?
Днем они редко выходили из дома. В это время здесь бывали люди. Они проводили его на кровати, играя в игры, какие были у них в детстве. Она садилась по турецки в изголовье кровати, обнаженная с прямой спиной. На коленях у нее лежала раскрытая книга. Он сидел напротив нее с веером в руке. Он обмахивал ее, себя, и они играли в слова. Проигравший исполнял желание. Часто их желания совпадали и тогда они соединялись здесь же на кровати, отбросив книгу и веер. Одежду они не надевали — она сидела нелепым мешком. Только раз или два он брал ее, чтобы сходить и купить пищу.
