Наступило гробовое молчание. Все переглядывались, не зная, что и сказать. Многим было слышно, как Груланд фон Штиир прошептал своему соседу по столу:
- Я всегда говорил, что нельзя доверять славянам. Язычники! А особенно - славянкам.
Первым, кто громко высказался, был старый граф Эрланген:
- Пусть пройдет по раскаленной решетке. Древний испытанный способ. Если ожогов не будет - она невинна.
- Я возражаю,- сказал Годфруа Буйонский.- Вспомните, ведь мы живем в одиннадцатом столетии после Рождества Христова. Будем благоразумнее.
- Лучшим способом наказания я считаю постриг,- спокойным голосом заявил епископ. Многие его тотчас поддержали, но нашлись и такие, кто требовал немедленной и наглядной казни императрицы. Правда, никто не требовал пыток, сторонники смертельного наказания готовы были удовольствоваться отсечением головы. Но, несмотря на сильное волнение, охватившее меня, я вдруг почувствовал, что общий настрой не так уж жесток и до смертной казни не дойдет. Тем более, что все мои друзья, рыцари Адельгейды, взывали к милости императора.
Наконец, выслушав все мнения, Генрих сделал знак, чтобы все замолчали. Он оглядел сидящих за столом и зловеще ухмыльнулся:
- Ну и веселые же у меня подданные,- сказал он, играя бровями.- А какие изобретательные, просто чудо. Нет, уйду, пожалуй к сарацинам, приму их веру. Там, говорят, если жена изменит мужу, то для всего мира - развлечение. Чего только не придумают. А вы? Либо голову с плеч, либо совсем помиловать, никакого воображения. Засиделись мы здесь, в своих родных местах. Пора идти мир завоевывать, да поучиться чему-нибудь новенькому. Эй, принесите-ка мне сюда мой подарок императрице Адельгейде!
В этот миг мне возомнилось, что с Генрихом произошло чудо и он вдруг решил сменить гнев на милость. Даже пришла и такая мысль, что он разыграл всех, устроил такую чудовищную шутку, и теперь все будут смеяться. Хотя каково было Евпраксии? До смеха ли? Даже если бы все обернулось розыгрышем.
Но нет, никакого розыгрыша не предвиделось. Двое слуг внесли в зал некий непонятного назначения металлический предмет в виде обруча с замочком и длинных бляшек, свисающих с этого обруча. С торжественным видом слуги положили странную сбрую перед императором.
- Эту вещицу,- весело улыбаясь, объявил Генрих,- мне привез из далекого города Дамаска один еврей. Он много мне любопытных вещиц продал, и я, не скупясь, заплатил ему за них. Так вот, это старинное персидское изобретение. Называется оно "печать Астарты", богини любви и материнства, а также домашнего очага и, следовательно, супружеской верности. Как римская Юнона. На женщину надевается этот стальной пояс, вот это продевается понизу, здесь защелкивается на замок, и женщина уже ни с кем не может изменить, поскольку ключик находится у мужа. А теперь я беру свой меч,- Генрих встал из-за стола, картинно извлек из ножен меч и занес его над головой,- подхожу к своей супруге, но не отсекаю ей ее замечательную головку, как того желали некоторые из вас, а делаю вот что.
