Однако Кэтрин и Рафаэль из выходивших на внутренний двор окон комнаты не могли наблюдать это представление. Услышав, как мимо дома проезжает особенно шумная толпа, Кэтрин вздохнула, вспомнив былые годы, затем прогнала эту мысль, посчитав ее незначительной.
Лежавший рядом Рафаэль отвел взгляд от газеты Moniteur de la Louisiane[71].
— Бедняжка, — поддел он. — Уже скучаешь?
— Ужасно, — ответила Кэтрин нарочито скорбным тоном, который, как она надеялась, мог скрыть ее настоящие чувства.
Повернувшись, она сняла с его груди тарелку, на которой остались крошки от съеденных на завтрак круассанов. Поставив ее на лежавший между ними поднос, она с осторожностью беспокоящейся о фарфоре хозяйки наклонилась, чтобы переставить поднос на пол. С высокого матраса тянуться было далеко. Вид стоящего на полу подноса возродил в памяти неприятное воспоминание о другом подносе возле другой кровати — тогда ночью, несколько недель назад. Это был поднос с ужином. Странно, как с тех пор все изменилось. Было это совпадением или наказанием — то, что она оказалась в такой же ситуации, за которую тогда осуждала свою мать?
Теплая рука подхватила ее под локоть.
— Не упади, — лениво сказал Рафаэль. — Не хочу быть ответственным за новые синяки.
— Синяки? — удивилась она, пытаясь вспомнить хоть один случай, когда из-за него получила синяк.
— Ты такая хрупкая, — заметил он, переместив руку на ее шею и проведя большим пальцем по ключице, когда она снова легла рядом с ним. — Кажется, что я могу раздавить тебя одной рукой, хотя понимаю, что это не так. Ты знала, что бывает жемчуг такого же красивого цвета, как твоя кожа?
— Конечно, — сказала Кэтрин, прикрыв глаза и стараясь говорить непринужденно, несмотря на участившийся пульс.
Почему она позволяет ему оказывать на нее такое воздействие? Почему не может оставаться равнодушной к его прикосновениям? Словно он поработил ее тело и подчинил своему желанию. Понимал ли он это?
— Женское тщеславие, — пробормотал он и вдруг крепко ее поцеловал, после чего схватил покрывало, накрыл ее и плотно подоткнул у груди. — Вот. Лежи так, — сказал он. — Иначе можешь провести лежа на спине следующие пять дней.
Кэтрин не знала, что ей испытывать — облегчение или раздражение. Он переключил внимание на газету, а она наблюдала за ним.
— Что там такого интересного? — наконец спросила Кэтрин.
Он мельком взглянул на нее, в глазах блеснула улыбка.
— Политика.
— Например?
— Испанцы вырываются из тисков Франции. С гор спускаются группы повстанцев, чтобы помочь Британии разгромить врага. У испанцев есть одна характерная черта: они никогда не признают поражения… Если поближе к дому, то снова поднят вопрос о статусе государства для Луизианы. Все еще остается несколько человек, верящих, что нам следует дождаться лучшего предложения, возможно, от Испании или Англии.
