- Клянусь Аллахом, если там и есть мечи, то нет их звона, а если присутствуют духи, то очень похожие на людей, - ответствовал Халифа-рыбак.
- Что ж, тогда продолжи, - согласился Хумам, чье имя означает "отважный".
- Так вот, едва я приготовился забросить сеть, как услыхал шум.
- А-а-а! - закричал Хумам. - Я знал, знал, что так и будет. Это джин, страшный джин, который вылез из бутылки, которую ты выловил и который поклялся убить всякого, кто освободит его мученической смертью.
- Да нет же, это был караван.
- А-а, караван, - Хумам опасливо потрогал платье пониже спины, - ну тогда ладно.
- Но что за караван! - и зрачки Халифы-рыбака снова расширились, и дыхание участилось, и страх рассказчика вновь передался слушателям. - Малое количество мулов и верблюдов, хоть и груженных, но совсем не отягощенных поклажей, окружали невольники. И каждый из них был ростом с Джавада, а вы знаете евнуха Джавада, нет в Ахдаде человека выше и больше него. И у каждого за поясом торчала сабля, вдвое шире и длиннее, нежели знаменитый шамшер Джавада.
- А-а-а! - Хумам закрыл уши дрожащими ладонями и зажмурил глаза, затем подумал и отнял одну руку от уха, прижав ее к другому месту, пониже спины. Таким образом, несмотря на все предосторожности, он продолжал слышать рассказ Халифы.
- А на голове их были тюрбаны, а в ушах и носах кольца, блестящие золотом.
- Носах?
- Да, да, ушах и носах, и кожа каждого была чернее безлунной ночи, чернее эбенового дерева, что привозят купцы с далеких островов.
- Нет, нет, не продолжай, вот, чувствую, началось!
- Но самое страшное, в середине каравана высились...
- А-а-а! - Хумам вскочил со своего места и, прижав на этот раз обе ладони к низу спины, высоко задирая пятки, побежал к... месту, которое принято называть "место отдохновения" и куда по воле Аллаха милостивого и всезнающего следует ступать с левой ноги, а выходить с правой, впрочем, это было одно из тех редких мгновений, когда истинно правоверным, к коим без сомнения принадлежал и Хумам, не до наставлений всевидящего.
- Дальше, дальше-то что, - нетерпеливо заерзали на своих местах Маруф и аль Куз аль Асвани, причем последний, как бы случайно, опустил и себе руку пониже спины.
- Высились... - если бы не запрет Аллаха на потребление спиртных напитков, можно было бы подумать, Халифа-рыбак, пренебрегая словами Бога и огненным Джаханнамом для совершающих харамное, испробовал с утра дурманящий напиток лоз, причем в изрядном количестве.
