Он встряхнулся. Нечего размякать. Хмуро огляделся. Он привык приглядываться и прислушиваться и порой почерпывал из чужих разговоров чтонибудь важное. Неподалеку от него за длинным столом расселось несколько посадских людей – похоже, мастеровые, кузнецы, плотники. Не забывая отпивать из кружек, они вели оживленную беседу.
– Эй, мужики, гонял нас со Степаном воевода в саму Москву дороги камнем мостить. Эка город, скажу я вам. Наш город супротив него как семечка супротив тыквы.
– Эка загнул.
– А чего загнул? Домов там видимо-невидимо, а бояре ихние в каменных хоромах обитают. И церквей множество, каждая не меньше чем на пять колоколов – как зазвонят все, так уши закладывает. А в Кремле тамошнем колокольня, по указу самого царя Бориса отстроенная, так колокол на ней лишь две дюжины человек раскачать могут. Ну а народу-то, народу… Окромя русских – и хранцузы, и турки, и кого только нет. Дрянь народец. В Бога нашего православного не верят. А пьянствуют те же немцы похлеще наших. Да что там – нашим мужикам такое и не снилось. Им даже по государеву указу отдельную слободу выделили, чтобы видом своим, шумом и пьянством простой народ не смущали.
– Да их и тут немало поналезло, – вздохнул мужик, очень похожий на купца. – Совсем торговцам житья от них не стало. Иногда глядишь на них и думаешь – а такие ли это люди, как и мы? А?
– Такие. Руки, ноги, голова есть. Только вот по-человечьи говорят плохо, язык наш коверкают.
– В Москве их даже на военную службу звать начали, – вздохнув, поведал вернувшийся из Москвы мужик.
– Эх, – махнул рукой купец, – лучше бы Медведев нанять – толку поболе было б. Не понимаю, какая от инородца польза – что в купеческом, что в ратном деле? Вон, посмотрите, на рынке сейчас стоят. Безбородые, тощие – срам. Наторговались, послезавтра дальше поедут.
«Так, – отметил про себя Роман. – Послезавтра заморские купцы отбыть решили. Надо бы разузнать, стоит ли ими заняться…» Тут к его столу подошел хромоногий, согнувшийся вопросительным знаком, с длинными волосатыми руками, с крючковатым носом на круглом лице, с жиденькой бороденкой лысоватый мужичок. Это и был Хромой Иосиф – хозяин этого кабака. Личностью он с первого взгляда выглядел ничтожной и ущербной, достойной лишь презрения и жалости, трудно было представить, что он способен на что-то путное. Но на деле Иосиф отличался хитростью и в душе был глубоко порочен.
– Мир тебе, добрый человек, – неожиданно густым и сочным басом произнес Иосиф.
