- Нет. - Прошептал Лартен. - Ты можешь вернуться позже. Сейчас мы должны оставить ее. Возможно, это не то, что ей нужно, но это то, чего она желает. У нас нет права отказывать ей в одиночестве.
Гавнер сглотнул, потом посмотрел на Лартена взглядом полным ненависти, почти как Сильва.
- Если бы ты воспользовался сверхскоростью…
Лартен собирался скрывать слезы, пока не окажется один, но не смог остановить их, и они потекли по его щекам, когда Гавнер обвинил его. Молодой вампир увидел слезы и от удивления замолчал. Прежде, чем он мог извиниться, Лартен поморщился и отвернулся.
- Быстро! - Сказал он, шагая по коридору. - Нужно удостовериться, что Рэндел Чейн не сидит в засаде. Можешь поругать меня позже. А сейчас нам нужно защитить Сильву.
Он горестно рассмеялся.
- Нужно помнить о нашем долге. - Сказал он.
С этими словами он вышел и больше никогда не возвращался в эту комнату крови и душераздирающего горя.
Глава 8
Лартен Крепсли сидел один в Зале имени Оски Вельма и рассматривал список имен на черном камне. Он так и не научился читать, но мог распознавать определенные слова. Он видел, как Гавнер Пурл пишет свое имя и мог узнать буквы. Если бы молодой вампир пришел в Гору для Совета, охранники занесли бы его имя в этот список.
Лартен мог бы мысленно найти Гавнера, так как это было бы быстрее и легче, но он предпочитал этот метод. Это давало ему повод побыть одному. У него появилось очень много дел с тех пор, как он прибыл в Гору несколько месяцев назад. Он устал от постоянных собраний. Он устал спорить и уговаривать других поддержать его. Одиночество давало ему возможность расслабиться, кроме того момента, когда он утром отправится в гроб.
Рассматривая список имен, он отпил из чаши бульон из летучих мышей. Около чаши бульона стояла наполовину пустая кружка эля. Хотя Лартен сидел там всего двадцать минут, это была его третья кружка.
Он не был хорошим оратором. Сложно было несколько часов подряд устраивать лекции вампирам. Эль помогал ему. Он расслаблял язык и напоминал о Париже. Тогда слова сами приходили к нему.
С тех пор, как Алисию так несправедливо отняли у него, прошло восемь лет. С одной стороны, это были очень долгие годы, полные мучений, кошмаров о смерти Алисии и чувства вины. Но с другой стороны, время пролетело весьма быстро. Он никогда раньше не был так занят. Иногда, когда он был пьян, ему казалось, будто он только что зашел в ту комнату, и даже самые мелкие детали воспроизводились в его голове.
