Лицо художника выразило несказанное удивление и недоумение:
– Это как? – по-детски наивно спросил он, заглядывая в глаза Глебу в надежде, что это какая-то неудачная шутка, которая вот-вот разрешится, и Глеб, достав из своего кармана телефон Эйтора, посмеется вместе с ним.
– Что – как? – Глеб рассеянно смотрел по сторонам.
– Телефона нет, – упавшим голосом пробормотал художник.
– Ну и ладно, и бог с ним, наконец-то хоть новый себе купишь, а то старый-то уже истерся весь.
– Телефон-то это не беда, там мои контакты все… – Эйтор расстроено смотрел под ноги, пытаясь высмотреть потерянный телефон где-нибудь на полу вагона.
На полу ничего не было, кроме отпечатков обуви пассажиров. Он разочарованно поднял голову и задумчиво произнес:
– Где ж я его посеял? Не помню… Наверно, когда бугая того останавливал. Там, в зале. Ну да ладно, если не получается позвонить, надо тогда сразу к ней ехать.
– Куда ехать?
– К девушке одной. Она шаманка.
– Кто-о-о? Шаманка?
– Ну, может, и не совсем шаманка… Но вроде бы когда-то получила посвящение от настоящего шамана. Она сейчас здесь должна быть, в городе. Я с нею насколько раз общался на выставках… Мы не знакомы близко, но у отношения нас хорошие …
Глеб с сомнением покачал головой, но вслух сказал только:
– Ну ладно, поехали к ней. А где она живет?
– Да там возле Лиговки есть переулок, сразу туда и поедем.
Путь от выхода из метро до нужного переулка занял немного времени. Стоя у закрытой двери, Эйтор методично и неторопливо нажимал кнопки домофона, приговаривая вслух:
– Вот-т… сейч-час… Так, квартира номер… э-э-э… номер восемьдесят. Та-а-к… восемьдесят… Нажимаем кнопку «вызов»… Теперь ждем.
В динамике домофона прозвучало несколько долгих протяжных гудков, прежде чем им ответил бодрый женский голос:
– Кто там? Свои все дома.
– Э-э-э… – Эйтор замешкался, но собрался с духом и ответил: – А мы тоже… тоже свои…
– Эйтор, ты что ли? Ну, давай заходи.
В полутемной парадной пахло весенними котами и мокрыми дворницкими метлами. Эйтор и Глеб поднялись по ступеням старой, истертой подошвами нескольких поколений петербуржцев лестницы на четвертый этаж, стараясь не касаться разрисованных граффити стен. Зеленая металлическая дверь на четвертом этаже в квартире направо была приоткрыта, и они осторожно вошли и прислушались. В квартире было тихо, отчетливо слышно было, как – «кап-кап-кап» – в ванной комнате капает вода из не до конца закрытого водопроводного крана. Сердце Глеба замерло и упало куда-то далеко вниз от невесть откуда взявшегося предчувствия. Если б спросить его в тот момент, отчего это, то он не смог бы ответить внятно. Наверное, нечто – то, что иногда называют внутренним голосом, подсказывало ему грядущие изменения в его жизни.
